Пикинг

Проснулся он за двадцать минут до будильника. Жены в постели не было. Заподозрив нехорошее, Вадим прокрался на кухню и обнаружил Надежду, печально сидящую за пустым столом. Петров умылся, побрился и присоединился к супруге. Борясь с мучительными спазмами желудка, они таращились на циферблат кухонных часов до заветных 7:00, после чего Надежда собственноручно сняла с холодильника пломбу и открыла доступ к радостям плоти.

Вечером, как назло, заняться дома было решительно нечем. От Надеждиного сериала тошнило, а от рекламы хотелось сбежать куда глаза глядят. Надумал сходить к соседу, но Надежда пресекла эту идею на корню.

– Петров, я тебя насквозь вижу. Генка предложит выпить, а где выпивка, там и закуска. Так что сиди дома, дорогой.

– Я что, под домашним арестом? – возмутился Петров. – Или ты заодно с голодовкой сухой закон объявила? Я, может, желаю культурно выпить после трудового дня.

– Перебьешься, – отрезала Надежда. – И хватит дурью маяться, лучше посмотри, все ли в доме в порядке, может, починить чего нужно. Хозяин ты или кто?

Чинить что-либо в квартире абсолютно не требовалось, Петров обследовал розетки, краны, унитаз – все функционировало безупречно, даже ни одна дверная петля не скрипела. Мусорное ведро было почти пустым. Вадим вышел подышать на лоджию. «Что ж это такое-то? – тоскливо подумал он. – Жрать хочется, сил нет. Если б выпил, хоть притупилось бы, так нет же. Ладно, завтра я по дороге домой заготовочку сделаю. Про то, чтоб не бухать, уговора не было. Хотя до завтра еще дотерпеть надо». Петров вздохнул и посмотрел в вечернее небо, как бы прося помощи у высших сил. Высшие силы отреагировали моментально: на соседнюю лоджию, отделенную от петровской лишь невысокой перегородкой, вышел покурить Генка Кузькин.

– Чего-то ты пропал, Вадик. И кислый какой-то. Случилось что? Или с Надькой поцапались?

Петров не стал пускаться в пространные излияния – у них с Надеждой был уговор держать факт семейного самобичевания в тайне. Видимо, жена и в самом деле верила в скорое собственное преображение и предвкушала удивленные восторги со стороны соседки.

– Да вот, думал, не совершить ли малое вечернее возлияние, а оказалось, дома по нулям.

– Ха, вот нашел проблему. А ну залетай, ты ж знаешь, мы всегда гостям рады.

Петров замялся.

– Слушай, а может ты ко мне? Только если есть, прихвати чего-нибудь такого, чтоб без закуски шло.

– Вискарь сойдет? – Петров кивнул. – Погодь, я сейчас.

Надежда оглядела Кузькина с початой бутылью «Fox & Dogs» взглядом таможенника, но в квартиру пустила.

– В гостиную идите, а я пойду прилягу, почитаю на сон грядущий. И не очень тут увлекайтесь, завтра на работу.

– Надюш, а лед-то у нас есть? – робко поинтересовался Петров. «Насчет гостиной – это мудро, – попутно отметил он. – А то, если на кухне заседать, будет допытываться, что за бумажка на холодильнике».

– В морозилке лед. И смотри там, Петров… – Надежда сделала выразительное лицо и удалилась.

Пользуясь случаем, Вадим тщательно осмотрел морозилку. Кроме льда, там имелась замороженная курица, камнеобразное филе трески и большой контейнер с летним урожаем белых грибов. «Подготовилась, – мрачно усмехнулся Петров. – Даже пельмени куда-то подевались, странно. А ведь тут же еще шматок сала был. Тоже припрятала? Ах, какое было сальцо!..»

Вискарь, конечно же, отменно шел и без закуски. Но Петров уже не мог отпустить из сознания образ аппетитного шмата сала, который он приобрел на рынке всего неделю назад и еще не успел толком насладиться. Сало Петров называл «славянским хамоном» – не в угоду политике импортозамещения, а на полном серьезе. И хотя даже настоящий хамон вряд ли сгодился бы в качестве достойной закуски к виски, Петров не мог не думать о своем излюбленном продукте, как о белой обезьяне из притчи.

– Слушай, а ты случайно не в курсе, зачем полагается напихивать в виски лед? – задался вопросом Кузькин, когда бутыль уже подходила к концу.

– Ну, это же для охлаждения делают, разве нет? – удивился Петров.

– А что ты делаешь для охлаждения водки?

Вадим задумался. Действительно, никому и в голову не придет в водку добавлять лед. В морозилке подержал – и порядок. Геннадий продолжал развивать мысль.

– Я вот что думаю. Эта вражеская мода пришла из Америки, где водку почти не потребляют. Там и дома бухать не особо принято, все по барам ходят. И придумали эту тему со льдом бармены ихние, официанты, чтоб клиентов динамить и льдом недолив скрывать. В общем, ворье. И внушили народу, что только так и нужно. Попробовали бы у нас такое с водкой делать, да еще на глазах у клиента. Это ж и помыслить невозможно!

Они еще слегка усугубили, и на Вадима сошло просветление.

– Знаешь, Гена, тут все не так просто. Вот отчего мы красное вино в холодильник не ставим? Или тот же коньяк? Оттого, что тут важен букет, запах. А при заморозке он исчезает. У водки запах сам знаешь какой: лучше б его и не было. А вот насчет вискаря не скажи: это продукт тонкий. Заморозь – и будет что вискарь, что чай со спиртом, хрен поймешь.

Кузькин глубоко втянул носом над своим стаканом.