Пикник на Лысой горе

— И даже после этого вы мне не верите? — возмутился Алексей. — Ну, знаете!

— Знаю, — кивнул инспектор. — Знаю, что у вас у одного была весомая причина уничтожить Арвида.

Про грешки остальных Роланду Владимировичу и раньше кое-что было известно. Ему не нужен был никакой детектив, чтобы сказать: его внук Дюша — голубой, Вилли с Яном подчистую проигрались, а Алексей ведет дела фирмы спустя рукава. А вот Ингриде, которая была родной дочерью Роланда Владимировича, не было резона убивать его. Известие об их родстве могло только заставить старика расчувствоваться и увеличить ее долю.

— Но Арвид шантажировал Ингриду, — вылезла Наташа, — и она могла отравить его, потому что у нее не было денег, чтобы заплатить шантажисту. Ей ведь не хотелось, чтобы про ее детей говорили, что они ублюдки и родились от брака родных брата и сестры.

Тетя Ингрида, тебе ведь правда этого не хотелось? Ты всегда так ревниво заботишься о внешней благопристойности, а все великосветские знакомые с презрением отвернулись бы от тебя — какой сокрушительный удар!

— Но тем не менее Арвида она не убивала, — сказал инспектор. — И узнали мы это от Майи — невесты Арвида.

— От Майи? — удивилась Инна. — Как это вам удалось? Нам из нее ничего вытянуть не удалось. Клялась, что Арвид не посвящал ее в свои дела. Выходит, врала.

— Она вам не врала. Майя действительно мало что могла нам рассказать. Но девушка твердо стояла на том, что ее жених договаривался о деловой встрече за два часа до Нового года именно с мужчиной. Она даже слышала мужской голос в трубке, когда Арвид вел переговоры. Говорит, что иначе она бы Арвида никуда не отпустила.

— И по какой такой причине мой муж убил Арвида? — дрожащим голосом спросила Ингрида. — Что такого этот парень мог раскопать? Я знаю своего мужа как облупленного. Хоть он и думает, что ловко водит меня за нос, но я все про него знаю. Он легкомысленный, любит женщин, тратит на них деньги. Но это не могло заставить его настолько бояться своего отца.

Тем более что отец всегда любил Алексея больше своего другого сына.

— Но вся беда в том, что ваш муж вовсе не сын Роланда.

После этих слов в комнате воцарилось молчание.

У Ингриды, несмотря на ее самообладание, подергивался глаз.

— Не сын? — спросила она, вдруг удовлетворенно заулыбавшись. — Значит, наши дети?..

— Рождены в законном и благопристойном браке, — заверил ее инспектор.

— Но если он не сын Роланда, то тогда чей? — спросил Эрнест.

Инспектор молчал. Все дружно повернулись в сторону Алексея и требовательно уставились на него.

— Что вы на меня пялитесь?! — разозлился он. — В конце концов отец вовсе не тот, кто родил. А тот, кто воспитал.

— И доктор Гун считает так же? — спросил инспектор. — Думаю, что вы, Алексей, хотите ввести нас в заблуждение. Доктор Гун искренне считает вас своим сыном.

— Это ложь! — выкрикнул Алексей.

— У нас есть документы, которые подтверждают, что доктор знал о своем отцовстве, — сказал инспектор. — Наш сотрудник нашел в тайнике спальни госпожи Эрики письма вашей матушки к ее любовнику.

Наташа толкнула Инну в бок. Сотрудник! Как же!

Это она передала письма в полицию.

— А также письма ее любовника к ней самой, — продолжал инспектор. — А по почерку нам удалось установить его личность. Это доктор Гун.

— Моя мать была неврастеничкой! — выкрикнул Алексей. — Вечно что-то о неземной любви выдумывала. Я не знаю, что она там наплела в письмах своему любовнику, чтобы удержать его возле себя. Какой он мне отец? Я даже не похож на него.

— Но и на Роланда ты тоже не был похож, — заявила Ида. — Внешне ты похож на свою мать. Только волосы у тебя посветлей.

— В общем, мне все ясно, — сказал инспектор. — Этих двоих я забираю с собой.

И он указал на Дюшу и Алексея.

— Сильви, тебя я тоже попрошу проехать с нами, — сказал он. — Господин Яунайс желает побеседовать с тобой.

— Со мной? — удивилась Сильви. — С какой стати мне с ним беседовать? Я не поеду.

Но ее особенно никто не стал слушать. Полицейские подхватили ее под локти и провели к выходу.

Сильви упиралась и вопила что-то насчет полицейского произвола и свободы личности. Следом за ней увели совершенно деморализованного Алексея и вяло перебирающего ногами Дюшу. Иду инспектор почему-то пока не тронул, сказав, что если у Алексея нет к ней претензий, то у него тем более.

— Как это нет претензий?! — раздался голос Алексея уже от самой двери. — Она моего отца убить пыталась. Она стреляла в него. Мало ли что у нее пугач в руках был. Намерения-то у нее были самые зверские.

По сути, она такая же убийца.

— Вот пусть Роланд Владимирович, которого она хотела убить, с ней и разбирается, — вынес третейский приговор инспектор.

После его ухода изрядно поредевшее общество стало затравленно переглядываться.

— Я так что-то и не поняла, кто же из них отравил Роланда, — сказала Эмилия. — Алексей или Дюша?

Или ты, Ида?

— Не травила я его, — прошептала женщина. — Когда стреляла, такого страху натерпелась, что и мысли все дурные из головы выскочили. Я решила, что это провидение уберегло меня от смертного греха.