Пикник на обочине. Зона отстрела

– Это был всего лишь намек. Как отражение в мутной воде. Пока что ты даже близко не понимаешь, что тебя ждет. А знал бы – валялся б у меня в ногах, умоляя начать побыстрее.

– Начать – что?

– Обряд, друг мой, обряд. Глас Зоны, как ты понял, требует крови. Ну а полное Единение требует полной ее отдачи. По крайней мере от одного из нас.

Все той же размеренной походкой Брахман направился к вагонетке. Встал рядом, положил руку на неровный металл.

«Началось», – с замиранием сердца подумал Кот.

– С самого первого контакта мне стало ясно – за Единение, за все, что дает «Глас Зоны», – нужно платить. И платить приходится самую высокую цену. Жертва должна страдать, должна отдавать всю свою кровь без остатка. Есть в этом что-то символическое, что-то исполненное глубокого трагизма… – Брахман стал задумчивым, сокрушенно покачал головой. – Поверь, мы не убийцы и не садисты. Все, что мы делаем, направлено исключительно на выживание человеческого рода. Вопрос поставлен ребром и бескомпромиссен как никогда: либо мы выживем, либо сгинем, не оставив о себе и следа в истории мироздания. Чтобы выжить, нам нужна помощь Гласа, чтобы Глас отозвался, нужна жертва. Что бы ты делал в таком случае?

Вопрос был адресован сталкеру, но у того слова просто застряли в горле. Он ощущал себя в тюремной камере, набитой до отказа кровавыми маньяками, и не видел никакого выхода из сложившейся ситуации.

– Вот перед каким выбором мы встали, – не дождавшись ответа, продолжил Брахман. – Нужна жертва – но кто это будет? Некоторые из «черных ангелов» предлагали в качестве жертвы себя. Когда на кону существование мира, самые достойные готовы жертвовать собой.

Кот хотел было напомнить про малолетних психопаток, которые режут себе вены от несчастной любви, об идиотах, вешающихся назло близким, о миллионерах, сующих в рот пистолет, оттого что пришло время платить по долгам. Но смолчал – какой смысл говорить с глухим.

– Решение пришло само собой. А может, и не случайно – мы ведь уже говорили о том, что случайностей не бывает. Я все-таки полицейский и повидал достаточно подонков, без которых Земля стала бы только лучше. Тот Шустрый, которого я прикончил лопатой, – он был как раз из их числа. Так мы и выбрали основных кандидатов в жертвы.

– Вы решили приносить в жертву бандитов, – проговорил Кот. Ничего нового он не узнал, но хотя бы выяснил причину, приводившую бандюков к такому страшному концу. – Вот, значит, куда они пропадают…

– Без них только воздух становится чище. Это же твари, подонки.

– А кто ты такой, чтобы выносить приговоры?!

– Что-то я тебя не понимаю. Ты что, жалеешь их? Тебя же самого не раз прикончить хотели. И ты в долгу не оставался. Хочешь сказать, что на твоих руках нет бандитской крови?

– Все это так, и я не святой. Но я стреляю в тех, кто хочет убить меня. Я не совершаю казней. А ты… Ведь ты полицейский, черт возьми! Ты начальник полиции!

– Ты так ничего и не понял, – с досадой произнес Брахман. – Ну ничего, скоро к тебе придет просветление.

– Будем начинать? – глухо спросил показавшийся из полумрака Сурок.

– Пожалуй, – сказал Брахман. – Сколько можно болтать, пора и делом заняться.

В руке лидера «черных ангелов» появился длинный, черный от окислов, но сверкающий на отточенной кромке нож.

Пара «черных ангелов» подошла к вагонетке. Навалились. Колеса скрипнули, тележка тронулась с места. И через пару метров замерла с каким-то протяжным железным стоном. Усилия двинуть ее дальше ни к чему не привели.

– Что там такое? – недовольно поинтересовался Брахман.

Не задавая лишних вопросов, Кот направился к вагонетке. Кто его знает, что им сейчас двигало, но уж явно не желание подтолкнуть ее содержимое к неотвратимой смерти. Его окликнули, пытаясь остановить, – он вроде бы нарушал некую традицию, что-то делал не так. Но он не слышал. Просто подошел, отодвинул в сторону «ангела», который пытался перекрыть ему дорогу, и заглянул в железное, темное от омерзительного налета корыто.

Там, скрючившись, плотно смотанный лентой липкого скотча, лежал ничком человек в грязной одежде. Голова его была скрыта черным матерчатым мешком с прорезью для дыхания. Повинуясь какому-то порыву, Кот протянул к нему руку. Не обращая внимания на угрожающий окрик, с силой сдернул мешок с головы. Тонкая ткань треснула, сталкер увидел лицо.

В глазах у него потемнело.

В зловонном чане ничком лежал Аким.

Глаза его были закрыты, рот перетянут все тем же прозрачным скотчем. Парень был без сознания.

Вот тот момент – когда мысли в голове проносятся с невероятной скоростью, когда складываются воедино детали запутанного пазла, и выстраиваются ответы на вопросы. Ответы, которые, может, и не хотелось бы знать. В голове вдруг зазвенело с хрустальной ясностью: вот он и нашелся. Живой. На волоске от гибели.

Его хотят убить. Сделать кормом для жадной до крови аномалии.

Но почему Аким? Почему – он?!

– Это то же… – Кот уставился на Брахмана диким взглядом. – Ты же говорил – только бандитов… Что же вы здесь творите, сволочи?!