Пикник на Тенерифе [Пикник на Тенерифе. Король нищих. Святой в Голливуде. Бешеные деньги. Шантаж. Земля обетованная. Принцип Монте-Карло]

Алистон уже вернулся, и Палермо вынул сигару изо рта.

— Руки за спину! — потребовал он.

Святой в последний раз затянулся, аккуратно положил окурок в пепельницу, и только тогда выполнил приказ. Алистон молча связал ему руки. Когда он закончил, Палермо спрятал оружие и лично проверил крепость веревок.

— Ну как тебе они, Арт? — мягко заметил Саймон. — По-моему, неплохо. Должно быть, он брал уроки вязания.

Девица, вернувшаяся в комнату, время от времени бросала на них недоуменные взгляды. Палермо повернулся к ней.

— Нагрей ложку докрасна на огне, — приказал он. — Ту компрендес?

Девица тупо уставилась на него. Палермо стукнул кулаком по столу.

— Ту хас ондо? — рявкнул он, и та пулей вылетела из комнаты. У Алистона нервно задрожала щека. Его лицо побледнело, пару раз он открывал рот, как будто хотел что-то сказать, но отказывался от этих попыток, заранее зная неизбежный ответ.

— Мне… мне лучше отправиться на поиски такси, — решился он наконец. — Мы не можем терять столько времени.

— Хорошо. Я сам порасспрошу этого парня.

Лицо Алистона залилось нездоровым румянцем, и тут же стало мертвенно-бледным. Несколько раз он ловил воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Наконец справившись с собой, он направился к двери. Палермо проводил его взглядом и с ухмылкой заметил:

— Сесиль неплохой парень, но слишком мягкосердечный. Это единственный его недостаток.

— Я понимаю, у вас этою недостатка нет, — заметил Саймон.

Палермо задумчиво пожевал свою сигару.

— Я? Нет. Не балуй себя несбыточной надеждой, Томбс. Я всегда добиваюсь своего, даже если для этого приходится кому-нибудь сделать очень больно. Можешь орать все, что тебе заблагорассудится, пока я буду тебя поджаривать. Сентиментальность — это не мое. Почему ты не расколешься, прежде чем я сделаю это?

— Многие люди пытались расколоть меня, как заметила одна актриса епископу.

— Моему терпению приходит конец!

— А это уже епископ сказал актрисе, — пробормотал Святой с неизменным чувством юмора. — Кроме того, ты на ложном пути. Гораздо неприятнее было бы просто созерцать твою рожу с этими паршивыми усами.

Пока он говорил, стараясь нащупать пальцами рукоятку ножа в своем левом рукаве, веревки впивались в тело, но ни один мускул не дрогнул на его лице…

Послышались шаги девицы. Она появилась, держа завернутую в тряпку ручку раскаленной ложки. Палермо осторожно принял орудие пытки у нее из рук и удовлетворенно щелкнул языком, поднося ее к левой ладони и проверяя температуру. Девица торопливо ретировалась на кухню.

— Она хорошая девушка, — снова начал Палермо. — Немного тупа, правда, здесь лучше не сыщешь. Но тоже сентиментальна.

— У всех, кроме тебя, есть этот недостаток, — заметил Саймон, стараясь, чтобы голос его звучал естественно.

Палермо подошел к нему слева, Святой своей щекой почувствовал жар раскаленной ложки.

— Это твой последний шанс, — процедил Палермо.

Святой тем временем раздвинул пошире ноги и слегка подал их назад, как будто ехал верхом на лошади. Одновременно он согнул руки в локтях так, что спинка стула теперь свободно проходила у него между ними.

— А теперь можешь убираться к черту, — заявил Святой, вставая. Молниеносным движением он нанес удар ногой под колено мистера Палермо и в падении правой ногой подсек его спереди. Палермо полетел вперед. Его правая рука дернулась было в карман к оружию, но тут ей пришлось загородить лицо. Пол содрогнулся, Палермо упал ничком и застонал.

Саймон, не вставая, уперся одной ногой под колено, а другой нажал на подъем стопы. Боль парализовала Палермо, лишив его способности двигаться.

Девица закричала, бандит снова попытался дотянуться до пистолета. Святой еще сильнее нажал на подъем, и теперь они уже кричали вдвоем.

— Не шевелись, — предупредил Саймон, — а то сломаю тебе ногу.

Он снова попытался дотянуться до ножа, но, лежа на руках, это не получалось. Святой удерживал Палермо, но ни ослабить хватку, ни дать себе передышку он не мог.

— Мария, — прохрипел Палермо, — сделай же что-нибудь!

— Возможно, она не так уж сентиментальна, — заметил Святой, усиливая нажим.

Новый вопль Палермо вывел девицу из отупения. Она метнулась к опрокинутому стулу, на котором еще недавно восседал Святой, и в следующую секунду тот увидел, как стул опускается ему на голову. Он освободил захват (ведь так или иначе Палермо бы от него избавился), и перекатился в сторону. Стул с грохотом врезался в пол рядом с его ухом, слегка скользнув по голове. Не увернись он, череп раскололся бы, как орех. Одновременно Саймон нанес Палермо удар ногой по шее, как раз когда тот начал поднимать голову, и та со страшной силой впечаталась в пол.

Святому удалось подняться на ноги. В голове шумело, глаза застилала густая пелена тумана. Девица осыпала его градом ударов по груди и плечам. Всем телом он прижал ее к стене, стараясь взглянуть на Палермо. Тот лежал неподвижно, лицом вниз. Было похоже, что это надолго.

Девица забилась в истерике.

— Копла! — цыкнул на нее Святой.