Пикник у Висячей скалы

При встрече с монументальными природными творениями человеческое зрение, как ни печально, не способно охватить всю их прелесть. Много ли чудес Висячей скалы сумели рассмотреть, осознать и запомнить четыре пары изумленных глаз? Заметила ли Марион Куэйд горизонтальные выступы, пересекающие основной вертикальный рельеф скалы, о геологической формации которых надо будет в понедельник написать в сочинении? Осознает ли Эдит, что ботинки растаптывают сотни нежных, похожих на звездочки цветов, пока Ирма принимает мелькание ярко-красного крыла попугая за пламя среди листвы? А Миранда, чьи ноги будто сами выбирают путь среди папоротников, чувствует ли она себя не просто восторженным наблюдателем, когда смотрит, склонив голову набок, на великолепные вершины?.. И вот они молча идут друг за другом к нижним откосам, каждая запертая в мирке собственных ощущений, не обращая внимания на давление и напряжение расплавленной массы, которой скала скрепляется со стонущей землей, на скрипы и подрагивания, на дуновения ветерка и потоки воздуха, воспринимаемые лишь проницательными летучими мышами, что висят вниз головой в сырых пещерах. Никто из девочек не видит и не слышит, как змея сворачивается в медные кольца на камнях, как пауки, черви и мокрицы в панике суетятся в гниющей листве. На этой части Скалы нет никаких следов, а если когда-то и были, то давно уже исчезли. Многие годы ни одно живое существо не ступало в засушливое сердце окрестных склонов, не считая случайно пробежавшего кролика или кенгуру-валлаби.

Марион первой нарушила завесу молчания.

– Эти вершины… им, наверное, миллион лет!

– Миллион. Какой ужас! – воскликнула Эдит. – Миранда, ты слышала? – Что такое миллион лет, когда тебе четырнадцать? Миранда, чье лицо было озарено спокойной безмолвной радостью, просто улыбнулась в ответ. – Миранда! Не может ведь такого быть, да? – не унималась Эдит.

– Мой папа однажды заработал миллион на руднике в Бразилии, – сказала Ирма. – Купил маме кольцо с рубином.

– Деньги – это совсем другое, – подметила Эдит.

– Нравится Эдит или нет, – добавила Марион, – ее маленькое толстое тельце состоит из многих миллионов клеток.

Эдит закрыла уши руками.

– Хватит, Марион! Не хочу ничего подобного слышать!

– А еще ты, маленькая дурочка, уже прожила многие миллионы секунд.

Эдит побледнела.

– Перестань! У меня голова кругом.

– Не дразни ее, Марион, – попробовала успокоить девочек Миранда, заметив, что обычно непробиваемая Эдит расстроилась. – Бедняжка устала.

– Да, – подтвердила Эдит, – и противные папоротники ужасно колются. Давайте сядем на бревно и поглядим на эту уродливую старую скалу отсюда?

– Ты сама увязалась за нами, а мы старше, и мы хотим увидеть Висячую скалу поближе.

Эдит захныкала.

– Тут плохо… Если бы я знала, какое тут гадкое место, я бы не пошла…

– Всегда знала, что она глупый ребенок, а теперь уж убедилась, – размышляла Марион вслух, будто доказав теорему о равнобедренном треугольнике. Говорила она беззлобно, ею двигало лишь одно – жгучее желание познать истину.

– Не бери в голову, Эдит, – утешила ее Ирма. – Скоро пойдешь домой, съешь немного вкусного праздничного торта и будешь счастлива.

Простое решение не только нынешних проблем Эдит, но и горестей всего человечества. Даже в детстве больше всего на свете Ирма Леопольд хотела видеть всех радостными, с куском любимого торта. Впоследствии это нашло выход в щедрых пожертвованиях от всего сердца и кошелька, несомненно поощряемых на небесах, но не юридическими советниками Ирмы: огромные суммы ушли на пропащих людей – прокаженных, разорившихся театральных постановщиков, миссионеров, священников, проституток с туберкулезом, святош, хромых собак и бездельников по всему миру.

– По-моему, раньше здесь была тропа, – сказала Миранда. – Помню, отец показывал картину – люди в старомодных нарядах на пикнике у Висячей скалы[6]. Интересно, где именно ее рисовали?

– Наверное, они пришли к Скале с другой стороны, – предположила Марион, доставая карандаш. – В те дни люди ехали сюда от горы Маседон. Хотелось бы мне получше рассмотреть те странные балансирующие валуны, что мы видели утром из экипажа.

– Дальше идти нельзя, – сказала Миранда. – Не забывайте, девочки, я пообещала Мадемуазель, что мы ненадолго.

С каждым шагом вид пленял все больше – появлялись то зубчатые выступы, то поросшие лишайником камни. Вот гора грозно высится над пыльными серыми листьями кизила, и тут же темная щель между двумя булыжниками открывает взору курчавый папоротник с тонкими, будто зеленое кружево, листьями.

– Давайте хотя бы посмотрим, как она выглядит за этим небольшим подъемом. – Ирма подобрала свои пышные юбки. – Хорошо бы заставить того, кто придумывал женскую моду на тысяча девятисотый год, пройтись в трехслойной юбке через заросли!