Пилат

Предполагается, что отсутствие ягненка было действительной причиной столь странного предложения. Хотя можно было послать с ягненком в храм кого-нибудь другого, например владельца дома, где происходила Тайная Вечеря. Но владельца этого дома, где, между прочим, после смерти своего сына жила и умерла святая Дева Мария, тоже, как мы знаем, не посылали в храм, — если этот владелец дома вообще существовал. И если не знать, когда были написаны Евангелия, то все равно можно заключить, что их написали достаточно давно, чтобы скомпрометировать владельца дома, где происходила Тайная Вечеря, будь в Евангелиях названо его имя. Ведь в Евангелиях есть подобные дискредитации. Например, мы никогда не узнаем имени юноши, одетого в простую льняную одежду, который присутствовал при аресте Христа и, сбросив эту свою льняную одежду, убежал, когда стражники хотели его схватить. Короче говоря, если мы не знаем, почему в действительности ягненок отсутствовал, нам легче всего предположить, что отсутствие ягненка просто придумано то ли самим Христом, то ли евангелистами, чтобы в конце прийти к самопожертвованию Христа, — к вкушению его тела и питью его крови, или, другими словами, к введению божественной субстанции в самих учеников. При этом безразлично, была ли в действительности осуществлена эта трапеза. Ведь само убийство Бога произошло лишь на следующий день; и то, что вместо его настоящего тела вкушали хлеб и вместо его настоящей крови пили вино, в основном не имело значения. Хлеб и вино вкушали, как если бы они были телом и кровью Господа. Лишь теперь, когда мы сами причащаемся, хлеб и вино являются телом и кровью Господа.

Как я уже говорил, — и этот древний обычай убивать и поедать своих вождей, если они больше не приносили пользы, и это принесение в жертву освященных царей в древнейших государствах, а также убиение княжеской свиты, которую хоронили вместе с князем, и эти древнейшие ритуалы наших предков, хотя и сублимированные до неузнаваемости, — все эти основные способы объединения с божеством перешли также в христианство; в противном случае, наша собственная вера не стала бы истинной верой. Кроме того, во времена Христа отнюдь еще не произошло разделения скотобойни и церкви. Парфенон на Акрополе, храм Соломона и святилище Юпитера на Капитолийском холме были у римлян и тем, и другим. В храмах Азии и Америки, в лабиринтах Крита, в святых рощах Германии — везде действовали священнослужители с высоким профессиональным служением убийству, пытаясь примирить непонятное, что нами движет, относилось ли это к человеческим жертвам или к принесению в жертву животных или полевых плодов.

Короче говоря, Руф очень наглядно изобразил и последнюю Тайную Вечерю, и как Господь подал Иуде, который его предаст, ломоть, и все другое, что при этом произошло или должно было произойти; он это рассказывал уже тысячу раз, и когда он сообщил о самой измене, все сложили руки, склонили головы, и Руф бил себя в грудь, как при настоящей Вечери Братства, как она называлась у первых христиан.

«И когда они ели, — сказал он, — Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите — сие есть тело мое. И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все; ибо сие есть кровь моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов!»

При этом я обратил внимание, что садовник, когда он говорил с моей прислугой в погребе за домом, подавая им хлеб и вино, говорил несколько иначе. А именно, если я правильно помню, он очень ценил чашу и называл ее «тайной веры». Очень многие в поздние и в самые поздние времена ломали головы над этим выражением, которое неизвестно почему вошло в текст о преображении, где оно угрожало даже взорвать словесную конструкцию канона. Почему именно чаша, а не хлеб или вино, была тайной веры, было непонятно. Соответствующие слова считались ничем иным, как включенным в канон призывом к верующим и как бы подготавливали их к тому, что теперь у них на глазах начнется собственно мистерия мессы. Но этот призыв можно было бы озвучить и до превращения хлеба. Наконец, само выражение «hunc praeclarum calicem, mysterium fidei» — «эту преславную чашу, тайну веры» — хотели связать с культом Грааля и выведенным из него так называемым христианством Иоанна. Однако эти слова появляются в каноне уже задолго до попыток тамплиеров и их сторонников учредить собственную религию в рамках общей христианской религии. Возможно, лучше всего было бы иметь в виду, что если вся религия состоит из недоступных пониманию вещей, тайн и чудес, причины которых находятся далеко за пределами времени учреждения нашей религии в собственном смысле и поэтому забыты, то в этом случае правильней все то, что невозможно познать, не желать познать».

«На это вы должны прежде всего обратить внимание своих семинаристов, — сказал я, — если они хотят знать, есть Бог или нет».

«Ты считаешь?» — сказал он.

«Да. Так как я все более замечаю, что ваш эксперимент прошел рискованно близко от оскорбления Бога».