Пилигрим 3

— Полкопейки? — вздернул бровь Мономах.

— Ну да. А чему ты дивишься, — задорно произнесла молодуха.

Князь в недоумении обернулся к Михаилу, а тот усмехнулся и полез в кошель. Извлек медную монету, и выложил ее на прилавок перед ней.

— Держи копейку. Давай парочку.

— Ага, это я живо.

Открыла крышку утепленного деревянной кадки и достала пару пирогов. Ни о каких салфетках речи конечно не шло. Да ну и пусть их. Романов не без удовольствия впился в горячий пирог, откусил и заработал челюстями.

— Это что за монеты такие? — когда они отошли чуть в сторону, поинтересовался князь, так же отдавая должное лакомству.

— Да надоело пользоваться всеми этими обрезками от арабских монет, — пожал плечами Михаил. — Посидел, подумал и решил, отчеканить копейки, чтобы пользовать в Пограничном. Они только тут хождение и имеют.

— И к чему привязал?

— Так к куне[3] и привязал. Она получается равна шестнадцати копейкам. Если покупать какой товар ценой меньше куны, то непременно за копейки. За то с продавшего спрос строгий. Обменять копейки можно у мытаря по установленной цене и без потерь.

— А покажи-ка.

Михаил без затей достал из кошеля пять монет, полкопейки, копейка, две копейки, три и пять. На одной стороне написан номинал цифрой, понизу прописью, по дуге «град Пограничный». На другой изображен Георгий Победоносец. Выполнено все настолько качественно, что даже ромейские монеты последних лет выглядели бледно. Да еще и гурт на ребре присутствует, что исключает возможность обрезания. Нарушение целостности монеты заметна сразу.

— Ох и затейник, — хмыкнул Владимир.

— Балуюсь понемногу, — развел руками Михаил.

— А что это за знак?

— Цифры арабские.

— Отчего басурманские?

— Так они удобнее в счете.

— Не держишься ты за заповеданное предками.

— Не вижу смысла держаться за то, что уж отжило свое. Чай ралом землю уж не пашем, как прадеды наши, за сохой ходим. Что так? Предков не чтим?

— Ты говори, Михаил, да не заговаривайся. Не с ровней речи ведешь.

— Прости, князь.

— Не дорого ли обходится такая чеканка? — перевел разговор в другое русло Владимир.

— Траты конечно есть. Зато сразу на торге порядок определился. А то расплачивались кусками серебра, да меном пробавлялись, и ссоры на том нередко случались. Иль вот, поди купи один пирог. Придется покупать сразу четыре. И как их потом есть.

— Медь. Поди знаешь, что нынче серебра на Русь идет не так много, — задумчиво произнес князь.

— Знаю конечно. Пограничный в первую голову торговый град. Но если думаешь серебро полностью медью заменить, добра из этого не выйдет. Только если как в Царьграде. Но и это уже изрядное облегчение для княжеской казны.

— Если как в Царьграде, то серебро станут прятать, а подати платить медью.

— Да не будет ничего такого. Сразу указом закрепить, что медь это только разменная монета. А все подати и сборы от куны и выше платить серебром. Думаю трудностей не будет, если слабину сразу не давать.

— А отчего копейка-то?

— Так, Георгий с копьем же.

— Хм. И впрямь. Я гляжу, мастер знатный делал те штампы.

— Я сам и делал.

— О как! Да ты, как я погляжу, вообще на все руки мастер.

— Ну, на все, не на все, а кое-что умею, — с довольной улыбкой ответил Михаил.

В этот момент мимо них пронеслась ватага ребят, среди которых трое были явно степных кровей. Шестеро мальчишек с криками и гиканьем гнались за тремя девочками, закидывая их снежками. Наконец те решили, что достаточно побегали от удальцов и зажались в углу меж двумя лавками, прикрывшись руками от летевших в них снежков. Затем беглянки были схвачены и с торжествующими воплями брошены в сугроб.

Впрочем, измывались мальчики над ними недолго. Намылили так, что разгоряченные лица порозовели, а на щеках появился яркий румянец, да бежать. И тут уж три рассерженные фурии погнались за своими обидчиками, пылая праведным огнем мщения. Кого-нибудь обязательно догонят. Иначе и быть не может. В таких забавах играть в одни ворота не интересно.

— Много детей у тебя в Пограничном, — кивая в сторону шумной ватаги, произнес князь.

— Этой осенью купеческий караван из Таврии вернулся еще с одной сотней мальчиков. Да по княжествам сироток выкупали. Так что, не считая народившихся две с половиной сотни прибыло.

— Слышал мальчиков в основном привечаешь. Где же на всех их невест наберешь?

— Как где? А соседи на что? Половцы те охотно с нами роднятся. Да и из печенегов в этом году трех невест сосватали. Начало положено, а там веселее пойдет.

— Девок у поганых берешь, детей их учишь, торговлей с собой вяжешь. На годы вперед глядишь, а Михаил.

— С соседями в мире нужно жить, князь. Но и быть готовым к тому, чтобы поставить на место кого зарвавшегося.

— Это-то мне в тебе и нравится. Ты как тот ежик. К тебе добром, и ты мягкое брюшко подставляешь. А как кто чего удумал, так сразу иглами щетинишься. Ладно о том. Ткацкую мастерскую-то покажешь, а то в прошлый раз, как-то не до того было.

— Отчего же не показать. Пойдем князь, — указывая направление и вновь откусывая от пирога, предложил Михаил.