Пилигрим

«Эти суки, кроме того, что похоронили меня заживо, плеснули мне в гроб бензина, чтобы я напоследок, как следует кайфанул,» — не очень весело подумалось мне. Чтобы не продлевать перед смертью агонию и свои мучения, пришлось так повернуться в тесной железяке, чтобы уже от боли, потерять сознание.

* * *

Очнулся оттого, что мое затекшее, скрюченное саксаулом тельце, расправляли и выравнивали чьи-то мощные руки. Вот тогда я понял, что такое чистый воздух и оценил прозрачность, стоящего прямо передо мной чистого неба. В благодарность за эти великолепные ощущения, попросил курнуть. Воздух стал еще более приятен. Хотя, конечно блеванул, тем что в организме накопилось.

Близость неба и нежный воздух наполненный разными звуками, подсказывали мне, что раб божий (забыл, как его имя), отмучился и, с дымящейся сигареткой, находится в раю…

Я начал даже слышать нежные голоса ангелов и херувимов… Правда, они звучали, как-то уж чересчур хрипло и грубо… Зато были слышны звучные аплодисменты… Пытаясь увидеть райские кущи, мне пришлось повернуться на бок и разлепить глаза полные слез и смирения….

Над моей поникшей долу головой, Калас громко орал на Гурона, при этом хлестал этого гордого сына гор по щекам. Голова моталась из стороны в сторону, создавая ощущение безысходности.

Н-да… Гм… Хм… До рая, судя по всему, я не добрался… Видно не заслужил.

Лежа на земле, в своих нечистотах и собственной рвотной массе, прислушался… Интересно, что же так энергично, при помощи рук, хозяин втолковывал своему работнику-Балде.

То, что я услыхал, меня весьма огорчило.

Как я понял, из краткого содержания предыдущих серий, этот гад — Гурон, загнал меня пьяного в бочку. Кроме всего прочего, перед этим здорово избил. Безумно болели отбитые почки… Когда же я попробовал пошевелиться, понял, что этот садист и по яйцам отходил меня от всей души.

Кто-то из охранников принес пакет льда. Он тут же был приспособлен к разбитому хозяйству между ног. Меня с этим спасательным пакетом, сослуживцы на руках, отнесли в мою каморку и водрузили на топчан.

Позже повар, будучи человеком широкой натуры, принес виски. Пока откупоривал, да наливал, рассказал много интересного. Оказывается. Моя собачка Алиция, сев рядом с бочкой, стала протяжно выть. Тем самым, заставила Каласа вернуться.

Выходит, она второй раз спасла мне жизнь?

Вот ведь как получается. Покормил, пригрел. И будьте любезны, благодарность не заставила себя ждать. Как смогла, так и помогла.

Выпил я на свою трясущуюся голову пару стаканов, только после этого смог понять, что случилось. Еще стакан. И я забылся в алкогольном тумане.

* * *

На утро пришел Калас. Он не извинялся. Он как бы вслух рассказал последние события. О том, что погибла жена и еще много другого народа. Подозревали в первую очередь меня. Поэтому расспросили со всей строгостью местных правовых обычаев.

— А вы, уважаемый босс не видели, что я шибко пьяный? — наивно поинтересовался я. — И мне были по-фигу любые вопросы.

Здесь он элегантно подставил под мой гнев Гурона.

— Гурону, все равно пьян человек или трезв, — тоскуя о погибшей жене, сказал он. — Существо, лишенное жалости к себе, тем более по отношению к другим, этим не страдает. Обычно он спрашивает так, что и пьяный трезвеет и мертвый оживает. Ты-то, быстро пришел в себя…

После, поправив укрывавшее меня грязное одеяло, спросил, как обычно спрашивают у умирающего: какие будут просьбы. Я попросил виски и… еще виски… Но, водки пару пузырей, было бы лучше.

Через двадцать минут мне принесли два литра разнородного виски и пару литров водки. И хотя тело болело от любого прикосновения, и даже вздоха, теперь я знал, что обезболивающее и снотворное находится у меня под рукой, и о предстоящих нескольких днях, можно не волноваться.

Я по-прежнему был глуп и самонадеян. Пока я ласково оглаживал бутылки, теша себя надеждой на заслуженный отдых, до меня наконец дошла мысль, что появился повод, о котором я так поспешно написал в записке… Как я это запомнил, ума не приложу?

Но через мгновение пришлось забыть обо всем. Отбитые или раздавленные семенники болели так, что вся остальная боль вместе с воспоминаниями об исполнении служебного долга, плавно ушла на второй план и там благополучно погибла.

Хорошо, что я вовремя задолго до наступивших событий, успел родить сына. Дерево можно посадить и с распухшей мошонкой.

* * *