Пилигрим

… а душевное равновесие нашего пациента Пилигрима тем временем балансирует на грани последней и предыдущей страницы.

Половина пятого. Юнг глянул в сторону окна. Земной шар вот-вот повернется еще немного — и впустит в окна солнце.

Солнце взойдет ровно в шесть сорок три. У тебя есть два часа и тринадцать минут.

Юнг хотел было налить себе полный стакан виски, потом подумал и налил только треть.

Два часа и двенадцать минут.

Юнг вернулся к столу и наткнулся на дневник.

«На площади Бетта помедлила немного возле мертвой собаки…».

Да кто она такая, черт побери? И зачем Пилигрим писал о ней? Зачем он клевещет на да Винчи — зачем? Обзывает его насильником… Какого черта?

Позволь мне напомнить… В 1907 году мы с тобой написали следующее — или приблизительно следующее: «Сначала пациент кажется нам совершенно нормальным. — Я цитирую. — Он может быть предпринимателем, иметь доходное дело или даже работать психиатром в знаменитой психиатрической больнице. Мы ни о чем не подозреваем. Мы нормально разговариваем с ним и в какой-то миг роняем слово «Леонардо». И вдруг его ничем не примечательное лицо преображается. Человек бросает на нас пронзительный взгляд, исполненный бездонного недоверия и нечеловеческого фанатизма. Он стал загнанным, опасным животным, окруженным невидимыми врагами — в том числе вооруженными. Другое «эго» всплывает на поверхность…» Конец цитаты — правда, за точность не ручаюсь. Другое «эго» — это интересная концепция.

Юнг с закрытыми глазами склонился над страницей,

Не забывай, что последним трудом Пилигрима была монография, посвященная Леонардо да Винчи. Мы сами прочли ее с восторгом, хотя порой находили слишком откровенной. Когда он вставал на защиту гомосексуальности Леонардо, например… Однако это была очень вдохновенная и аргументированная защита — не столько гомосексуализма, сколько права Леонардо быть самим собой. Ты помнить? В апреле 1476 года Леонардо вызвали в синьорию Флоренции и устроили допрос по поводу слишком явного пристрастия к красивым мальчикам.

Да.

Ты также помнить, наверное, что большинство из этих мальчиков Леонардо встречал в банях, куда он ходил каждую субботу специально для того, чтобы увидеть их нагими. Мистер Пилигрим усиленно защищал сию нездоровую привычку, против которой ты усиленно возражал. Не так ли?

Конечно! Я возражал, поскольку старикам негоже так вести себя. Постыдился бы!

Но он не был стариком, Карл Густав. Ему еще двадцати пяти не стукнуло!

А мне без разницы, даже если ему было десять! Все равно это постыдно — прокрадываться в баню, чтобы глазеть на голых мужиков. Человек имеет право на уединение!

В бане?

Ты знаешь, что я хотел сказать! Я имею в виду право на защиту от извращенца, подглядывающего за тобой масляными глазками!

Выходит, Леонардо уже извращенец?

Да!!!

Боже мой, ну и реакция! Успокойся.

Я совершенно спокоен.

Ничего подобного. Кстати, обрати внимание на свою эрекцию. Значит, воспоминание о бане возбуждает тебя?

Откуда мне знать? Я к ней близко не подходил!