Пилигрим (СИ)

Не смею утверждать, что мне было ниспослано просветление, когда я утвердился в своем решении покинуть город Хань-Чжоу, расположенный в одном из красивейших мест страны Хань. Этот город был когда-то столицей одной из самых просвещенных в художественных ремеслах южных династий Сун. И сегодня большая часть писателей и поэтов происходит отсюда. Весною, когда природа пробуждается от зимнего безмолвия и протягивает душевные силы к неистовой силе преображения, весь город, особенно вблизи озера, находится в атмосфере эйфорической мечты. Озеро названо по имени Ши Цзу, которая стала самой прекрасной женщиной во всей многовековой истории страны, родившейся на протекающей через город реке за несколько сотен лет до явления Христа. А один из холмов, окружающих озеро, назван по имени просветленного в Дао Го Хуна, чьи мысли через многие годы после его смерти открыли мне многие истины гармонии и равновесия. И вот, в наступившем весеннем мареве, я поднялся с циновки и ушел в дальнейшее странствие, унося в душе своей мир и покой, как драгоценность.

21

У городских ворот, в которых свирепые видом воины, вооруженные самыми разнообразными орудиями для причинения боли, излияния крови, раздробления костей, извлечения внутренностей и усекновения главы, требовали подорожные грамоты у пересекающих границы поселения торговцев, крестьян и работных людей, я ожидал особенного допроса с пристрастием о намерениях и причинах исхода из города, однако же с удивлением обнаружил в себе особенное чувство отстраненности от происходящего, как будто бы ничего из окружающего не имело ко мне никакого отношения. Душа моя исполнилась радостью и, как оказалось и совершенно отчетливо предстало перед моим внутренним взором, вид залитых солнечным светом окрестностей и расцветающих персиковых деревьев, мягкость дорожной пыли, свежесть окрестного воздуха и прохлада его, крики вьючных животных и скрип колес, снабженных двумя высокими деревянными колесами, а также гомон людских голосов, строгость окриков солдат, заунывные причитания чиновников, перечисляющих писцам содержимое уложенных на телеги мешков и берущих пошлины сообразно виду и количеству товаров, крики ласточек, оживленно и не взирая на окружающее занимающихся созданием гнезд, которые они прилепливали глиною прямо на городскую стену и на караульное помещение - все это казалось мне более насущным и более важным, нежели возможные затруднения пересечения городской черты без каких-либо документов, столь любимых всевозможными ханьскими начальствующими людьми или превратности открывающегося передо мной путешествия в незнаемое далеко. И вот настала и моя очередь предстать перед начальниками, и я свершил сие, встав пред ними, и они, вначале сурово прикрикнув на меня и потребовав неких грамот, и не получив от меня оных по отсутствии их, почти что внезапно утратили ко мне всяческих интерес и вытолкнули меня за врата, и я прозрел - открывшееся мне Дао столь же действенно проявлялось и на окружающих меня, потому что, обнаружив мое просветление, скрыть которое не представлялось возможным, ибо весь мой облик и мое состояние неопровержимо о том свидетельствовали, обратило и всех остальных в понимание преимущества одного пред другим, и так я оказался за городской стеной и был волен идти, куда глаза глядят, к какому занятию я и решил обратиться незамедлительно, благо ничего иного мне не предстояло.

Никакого запаса, обычного для путешествующего, кроме надетого на мне весьма убогого и не первой свежести платья, к коему я, впрочем, приобык и иного уже и не желал, поскольку желать следует того, чего у тебя не было покуда, а в чем нужда желать обыкновенно сопровождающие тебя вещи, насущность коих кроется в лишь их незаметности? В продовольственных припасах я также не нуждался, находя пропитание в дороге - где меня встречали с приветствованием, там можно было надеяться на удовлетворение телесных потребностей в еде и питье, в чем я уже с давних пор сделался совершенно непривередливым и неприхотливым и принимал с благодарностию все, что ни дадут с добрым словом, а иначе находил некие продукты и по дороге, в дикорастущем состоянии, и во всяком случае не испытывал необходимости носить припасы с собою, хотя и не пресыщался, как это следует изо всего образа моей теперешней жизни, да и желания такого не испытывал. Имея необходимое и уверенность в том, что всегда найду его, вкуса от употребления того уже не испытывал.

Поименованные причины и соображения не отвлекали меня от восприятия самого пути, как от надобности, в одно и то же время приносящей при ее осуществлении удовлетворение и изрядную толику радости, что наполняло душу мою особым состоянием покоя и предвкушения. И за городскою стеною, которая означала мне не безопасное пребывание, как многим прочим, а ограничение свободы моей в продвижении дальнейшем и вынужденную остановку, я узрел наконец открытое во все стороны пространство, испещренное линиями троп, и мог избрать любое из открывающихся мне направлений.