Пилигрим (СИ)

Получивши такие сведения, я пришел к неминуемому заключению о том, что попасть на нужный корабль, который идет в вожделенное для меня место, и есть главная и основная цель моего пребывания в том селении. Жизнь в нем была очень и очень непростой, а содержание излишне скудным, но одно было замечательно - работы, чтобы могла прокормить меня и дать некоторые средства для продолжения путешествия, там имелось в достатке, главным образом, работы для рук и для спины - поднять, принести, перетащить, погрузить и разгрузить, и многое подобное. Так что и мне довелось сполна взвалить на себя эту долю, впрочем, жаловаться не приходилось, ведь мне удавалось не только обеспечивать себе сносное существование, но и заводить знакомцев в тех местах, куда доступа иначе бы не было - среди портовых грузчиков или команды кораблей. Там я присмотрел нескольких людей, с которыми счел возможным разделить свое намерение попасть на отплывающий в Ямато корабль, и один из них, хотя и высказал мне множество сомнения в желательном мне успехе, указал на одну из крупных джонок и передал, что она, под именем "Нихон-Мару", пришла из самого Ямато под управлением тамошнего капитана Кусуда, и готовится выйти в обратный путь, когда завершится ее погрузка, однако не все товары свезены, а потому стоянка продлевается еще на некоторое время. И я решил испытать счастие на этом корабле, тем более ничего иного мне и не оставалось, и взошел на него.

Капитана Кусуда я нашел в самом расстроенном состоянии чувств, чего только и можно ожидать от человека, чьи дела находятся в состоянии далеко не блестящем, а он сам никаким образом не в состоянии их исправить, отчего прием, им мне оказанный, любезностью не отличался, и он все порывался изгнать меня со своего корабля прочь, и я его в том винить не смел. В самом деле, убытки его от простоя превысили уже всякие мыслимые пределы, команда, находясь в вынужденном безделье, распускалась и ленилась чрезмерно, и удержать ее от этого никакой возможности не представлялось, и если бы не невозможность возвращаться порожним, капитан бы предпочел плавание с одним балластом лучшим выходом, нежели пребывание в ожидании в порту. Как я уже сказал, прием его было неласков, и слова, с которыми ко мне он обратился, перемежались одно через другое такими, как "прочь!", "пошел вон!", "кто допустил?" и "как таких земля носит!" Я же, тираду его выслушав, обнаружил, что устранять меня с корабля грубым физическим насилием никто как будто не собирается, и обратился с учтивой речью:

- Досточтимый Кусуда-сан, не благоволите ли вы предоставить мне возможность пересечь непреодолимые для меня морские просторы на вашем достойном судне, дабы совершить предначертанное мне путешествие в страну Ямато в поисках просвещения и просветления?

Из того потока слов, что Кусуда обрушил на меня, "пошел вон!" было из разряда самых приятных любезностей, но я не отступал:

- Мудрый суфий Авад Афифи из Туниса говорил мне: "Путь, которым потоку жизни суждено продлиться в своем странствии, осуществляя непрерывность, записан на песке." Я же в странствии своем прошел пески пустыни и непроходимую чащобу джунглей, где каждый гад напитан смертельным ядом и алкает излить его на тебя, и я в поисках истины прошел горные перевалы, где воздуха недостает, что наполнить им грудь, а солнце сияет, но не согревает, и облака окутывают тебя, как вата хлопкового дерева, и застят глаза, так что уже и не знаешь, куда направил стопы - вверх ли, вниз ли, или же в сторону бездонной пропасти, кою не распознать, пока не сверзишься в нее, навстречу острым пикам скал, ожидающих встречи с тобою не дне ее. И я прошел многие места, и те места, где богатство валяется под ногами, и никому нет нужды склониться к нему, и места, где пьют пыль и едят дорожные камни, ибо ничего иного нету для пропитания и утоления жажды, и везде я встречал учителей и людей, умудренных в смысле жизни и законах ее, и искал истины, но не чувствую по сей миг, что обладал ею. И я узнал от ханей, углубленных в учениях, что есть одно, называемое ими Чань, которое всю жизнь в Ямато составляет, и именуется там Дзен, и только там есть подлинные учителя его, потому что Бодхисатва, войдя в ханьские пределы с запада, из страны Хинд, прошел по всей земле и, подошед к морю, пересек его, дабы нести учение сие в Ямато. И я следую путем его за просветлением, и прошу вашего позволения проследовать туда, поелику сие будет хорошо и полезно обеим сторонам, и верно в разных ипостасях понимания сего.

Кусуда же, хотя и фыркал недовольно, видом напоминая камышового кота, злобного, свирепого и трусливого, обычного обитателя болотистых равнин, изобилующих птицей и рыбою, где для пропитания отнюдь не требуется устраивать сражения и открыто биться за кусок мяса, а вполне достаточно одного только хитрого посягательства из засады, внимал мои словам, а не велел немедленно исколотить меня палками по животу после еды, как то повсеместно принято у ханей, или палками по пяткам, как это в обычае в Ямато, отчего я осмелел и продолжал увещевать его: