Пилигримы проклятых земель

– Охраняй, – настойчиво повторил пожилой милиционер, а когда понял, что упрямого ФСБшника такой ответ явно не устраивает, пояснил, понизив голос: – Там внутри может быть такое, что нормальным людям видеть не положено, я уже не говорю о ребятишках как Лиза и Пашка. так что пока подежурь, а мы разберемся. Я и Ветров старые тертые бестии, нам не привыкать.

Довод милиционера показался Лешему весьма разумным. Он остался снаружи, хотя и с некоторым неудовольствием.

– Ты что имел в виду? – неприятный холодок от слов Анатолия медленно, но неотвратимо пробирался мне в душу.

– Хорошо, когда смерть приходит быстро, – задумчиво произнес пожилой милиционер. – А если нет? Если люди сидят и ждут ее? Такое далеко не всем по плечу. Многие не выдерживают и…

– Можешь не продолжать, – куда клонит напарник, стало понятно и так. – Сейчас сами все увидим. – С этими словами я переступил через ноги истлевшего стража дверей и шагнул в его мир, царство скорби, ужаса и смерти.

Это было по настоящему страшно. Мне показалось, что произошел временной скачек, и мы с Анатолием вновь оказались в жутком святилище кентавров. Разница заключалась лишь в том, что человеческие трупы здесь не были насажены на острые колья. Они висели, болтались в петлях, которые туго стягивали их иссохшие шеи. В виселицы были превращены строительные леса, вделанные в стены крючья и прутья, неизвестно для чего перекинутые от колонны к колонне металлические жерди. Луч фонаря медленно полз по рядам висящих словно вещи в шкафу тел. Женщины и мужчины, старики, дети. Всего человек тридцать. Они скалились грязными желтыми зубами, головы опущены, взгляды пустых черных глазниц уткнуты в пол. От всего этого казалось, что мертвецы нелепо и страшно улыбаются, смущенные нашим неожиданным визитом. Видать они уже и не чаяли, что когда-нибудь увидят настоящих живых людей.

Это место действительно было жутким, но пожилой милиционер оказался прав, мы с ним повидали многое, очень многое, может поэтому шок от встречи со всем этим длился не больше минуты. Спустя именно минуту в мою голову пришла первая мысль или вернее воспоминание: «Их должно быть больше. Людей, которые тогда, два года назад укрылись в храме, было человек девяносто. Цирк-зоопарк, и куда же подевались все остальные?».

Я медленно опустил луч на пол. Там обнаружилось еще с пол дюжины трупов. Все обезглавленные, с переломанными или противоестественно вывернутыми конечностями.

– Эти сорвались.

Стоящий рядом майор милиции поддел мою руку с фонарем с таким расчетом, чтобы осветить пространство над распластанными на полу телами. Нестеров нашел что искал. Из темноты показались веревки с пустыми петлями на концах.

– Шеи не выдержали, – пояснил майор. – На одной коже ведь держались. Все остальное сгнило поди.

– Высохло, – поправил я Анатолия.

– Высохло? – в голосе Нестерова послышался интерес криминалиста.

– Полагаю тут «суховей» погостил, – предвидя вопрос напарника, я пояснил: – Аномалия такая. Температура воздуха вдруг резко возрастает. Не знаю уж до скольки, но больше трехсот по Цельсию, это точно. Но самое удивительное, что пламени при этом не возникает, хоть бумагу в него сунь, хоть бензином плесни. Бумага потемнеет и ломкой станет, а бензин испарится. Вот такое черти что этот «суховей».

– Поэтому церковь снаружи черная? – догадался милиционер.

– Должно быть поэтому, – я кинул.

– Тогда нам повезло, – буркнул Нестеров. – Не прожарься тут все как следует… Ох и духан бы стоял! Почти четыре десятка трупов, это тебе не шутка.

– Больше, Толя. Тут должно быть намного больше, чем четыре десятка.

– А сколько? – Нестеров стал пристально вглядываться в темноту.

– К сотне дело шло… кажется…

Я не увидел реакции Анатолия потому, как двинулся вглубь храма. На полу валялось множество разнообразных предметов: полуистлевшие тряпки, бывшие когда-то одеждой, ржавые консервные банки, скукожившиеся детские игрушки, расплавленные и растоптанные восковые свечи, кирпичи, рванные обуглившиеся пакеты со шпаклевкой и цементом. Храм восстанавливали после десятилетий запустения, этим и объяснялось наличие лесов, инструмента и штабелей со стройматериалами. Однако даже строительные работы не могли объяснить всего того бардака, что творился вокруг. Погром, сущий погром! В церкви произошла либо отчаянная потасовка, либо коллективное помешательство. Хотя не исключено, что первое являлось следствием второго.

Безумие?! Эта мысль промелькнула в мозгу как вспышка молнии. Конечно же безумие, всеобщая религиозная истерия. Только оно и могло толкнуть людей на коллективное самоубийство. Ведь можно было открыть дверь и попробовать уйти. Да, шансов пройти через Проклятые мало, очень мало, но, цирк-зоопарк, они все-таки были. Это все же лучше, чем лезть в петлю.

– Максим, а ну, посвети, – откуда-то слева донесся голос Нестерова. Он-то и отвлек, выдернул из тягостных раздумий.

– Ты же, как я понял, и без света видишь, – я направился к Анатолию.

– Вижу, – признался тот. – Но детали ускользают. Да и привычней с светом.