Пилигримы проклятых земель

Подойдя к майору, я увидел, что тот стоит на краю какой-то черной дыры в полу. Странная дыра. Ни раскоп, ни трещина, а именно дыра, колодец, который словно прожгли, проплавили в толще земли одной гигантской раскаленной иглой.

– В диаметре около метра, – оценил размер шахты милиционер. – Человек вполне пройдет.

– Пройдет? – я не удержался от удивленного возгласа. – Куда пройдет?

– Туда, – Нестеров ткнул стволом автомата в глубину колодца. – А то куда же еще, по-твоему, могли подеваться полсотни человек?

– Но зачем, почему?

Вместо ответа Нестеров подошел к краю черного жерла и заглянул внутрь.

– Завалено тут.

– Завалено? А ну дай поглядеть, – я посветил фонарем вниз.

Луч скользнул по гладким, словно оплавленным стенкам, и на глубине метров так десять натолкнулся на острые края больших валунов. Складывалось впечатление, что там, внизу, произошел мощный взрыв, который и вызвал обрушение.

– Максим, теперь свети сюда, – Анатолий не позволил мне долго разглядывать результат катаклизма.

– Куда сюда? – я выдернул луч из каменного колодца.

– Края, мне нужно осмотреть края.

Я хотел сказать, что мы слишком долго копаемся, что нас поджимает время, но вместо этого послушно осветил бетонный пол около дыры.

Пожилой милиционер с кряхтением присел на корточки и пригляделся к довольно похабно залито бетонной стяжке. Затем он рукой стал аккуратно сметать пыль и кусочки битой штукатурки, осыпавшейся с потолка. В результате этих археологических раскопок на полу явственно проступили темные, почти черные полосы.

– Что это? Краска? – я присел рядом.

– Сейчас увидим, – майор положил автомат рядом, стал на колени и, набрав полную грудь тошнотворного, пропитанного смертью воздуха, дунул. От заклубившейся пыли я закашлялся и тут же замахал рукой, стараясь хоть немного разогнать проклятое едкое облако. – Смотри, – Нестеров будто не замечал пыли.

Я постарался быть достойным своего напарника, и пытаясь не реагировать на серую взвесь, поглядел на пол. На шершавом как наждак цементе были отчетливо видны пять параллельных черных линий. Начинались они где-то за полметра от колодца и тянулись до самого его края. Нестеров несколько секунд задумчиво глядел на эту странную зебру, а затем пальцем потер одну из линий. Она довольно легко размазалась.

– Сажа, – милиционер поднес испачканный палец к свету.

– Ну и что это значит?

– Сейчас это сажа, а раньше, до того как здесь побывал «суховей»…

– Думаешь, кровь, – я понял, куда клонит Анатолий.

– Кто-то очень упирался, когда его тащили вниз, – не заботясь о чистоте своей ладони, майор стер сажу со всех пяти линий. Сразу стало видно, что на месте каждой из них пролегает набольшая царапина. – Настолько упирался, что не пожалел своих рук.

Мне тут же представилась картина: оторванные человеческие ногти, стертые до костей пальцы. Какой-то несчастный безуспешно пытается удержаться, зацепиться за гладкий цементный пол. Он извивается, делает все, чтобы совладать с чудовищной силой, влекущей его в адскую бездну. От этого видения меня передернуло.

– Полагаешь, это были какие-то звери? – я покосился на милиционера.

– Крови почти нет, – Анатолий оглядел весь расчищенный от пыли участок. – Только эти следы. Значит, людей волокли вниз живыми и практически невредимыми.

– Похоже, – мне пришлось согласиться. – Если бы хищники протащили здесь полсотни растерзанных трупов, тут бы все тонуло в крови.

– А кроме того, зверью все равно кого жрать, что живых, что мертвых. Они бы и этих не оставили… – показывая кого именно он имеет в виду, майор кивнул в сторону болтающихся на веревках тел.

– Значит не звери, – подытожил я. – Тогда кто?

– Черт его разберет, – угрюмо буркнул милиционер. – Но только те, кто после этого уцелел, сами в петлю полезли. Видать лучше смерть, чем туда… – Анатолий красноречиво ткнул пальцем вглубь черного колодца.

– Не вяжется как-то, – я отрицательно покачал головой. – Самоубийцы ведь в ад попадают, об этом даже такие безбожники как мы с тобой знают. А эти верующие все как один. Так что не могли они сами себя…

– Верно подметил, – Нестеров крепко задумался, но уже через мгновение поднял на меня взгляд. – Под повешенными ничего нет.

– В каком смысле ничего?

– Говорю, под повешенными ни лестниц, ни ящиков каких-нибудь, ничего, на что бы те могли встать перед тем как… – пожилой милиционер умышленно опустил слово «умереть». – Вон, только одна табуретка валяется. Это значит, люди не покончили с собой, их вешали всех по очереди.

– Как это… Кто? – выдохнул я, леденея от ужаса.

– Кто-то один, – Нестеров медленно обернулся и поглядел в сторону входа, где на фоне приоткрытой двери виднелся труп священника. – Тот, кто взял на себя смертны грех и не побоялся отправиться прямиком в ад.