Пилигримы войны

Мужчины и женщины останавливались, вступали в разговор с митингующими и оставались с ними. Кое-где загорелся жаркий спор. Седой интеллигент в круглых очках напирал на высокого мужика лет за сорок, в тельняшке под распахнутой курткой. К ним присоединилась мадам, прилично одетая, если не считать яркой заколки-цветка на голове, делающей ее похожей на стареющую представительницу древнейшей профессии из солнечного Таиланда. Они кричали друг другу в лицо, дама при этом смешно подпрыгивала, пытаясь достать до мужика в тельняшке. Чувствуя численное преимущество не в свою пользу, мужик махнул на них рукой, плюнул и выбрался из толпы.

Прохожие оглядывались, многие ускоряли шаг, проходя мимо. Таких было большинство.

Прибывший на место происшествия ОМОН встретили дружным ревом.

– Начинается, – бросил на ходу старлей Серега Рублев. – Ну цирк!

Пашка Нестеров схватил свой щит и выскочил из машины.

Они орали, визжали, кричали на разные голоса. Исторгаемый из тысячи глоток крик висел над площадью, пробивался сквозь шлем в барабанные перепонки. ОМОН сомкнул ряды, медленным шагом двинулся вперед, рассекая толпу.

По щитам ударили первые камни.

– Суки, – прокомментировал Рублев, пыхтя плечом к плечу рядом с Пашкой.

Шаг. Еще шаг. «Камнепад» был вялым, разрозненным и большой угрозы не представлял. Разве только случайно залетит, но такая вероятность была равна нулю. В «окно» Пашка видел, как Слепцов засуетился, заметался, увязнув в плотной толпе.

Шаг. Еще шаг. Отсечь «оппозиционера» от охраняющих, а потом и паковать можно. Потом СМИ растрезвонят по всей ивановской об «узнике совести» и прочую лабуду. Ничего, пятнадцать суток отсидит, выйдет на волю, опять народ баламутить. Сколько здесь людей? Тысячи полторы? Самые смышленые уже бросились врассыпную, от греха подальше.

О, полезли! Стоящие вокруг Слепцова студентики и студенточки, которые – драть бы, да некому – упирались в щиты, скользили ногами, пытаясь остановить ОМОН. Пашка перестал различать отдельные голоса, все слилось в один непрекращающийся гул, звук дыхания, словно сопел прямо перед ним огромный, толстый бегемот, рты, раззявленные в крике… Шпана напирала, но проигрывала столкновение, медленно «продавливалась» назад. Слепцов бросился бежать, но с другой стороны его уже ждали другие бойцы. И тогда этот студентик – модный берет, заломленный с одной стороны, как у Че Гевары, плащик петушиной расцветки, экзальтированные круглые глаза – бросил в ОМОН бутылку с зажигательной смесью…