Пилсудский

Сейм на собственном примере смог убедиться, что вооруженный полицейский значит больше, чем депутат. Однако в тот раз он не сделал из урока надлежащих выводов. Депутаты кипели от возмущения, их не успокоили слова из зачитанного Пилсудским обращения о том, чтобы с «наилучшими пожеланиями, считаясь с существующими жизненными реалиями, они искали разрешения великой проблемы гармоничного сотрудничества государственных властей <…> посредством здравой морали каждодневной жизни (подчеркнуто нами. — Авт.)». После того, что произошло в зале, это прозвучало как издевка.

Вскоре депутаты продемонстрировали, что угрозами их не склонить к уступкам. На этом же заседании, вопреки явно выраженной воле Пилсудского, они выбрали маршалом Сейма руководителя ППС Игнацы Дашиньского. Кандидат Бельведера Казимеж Бартель провалился с треском. В рядах «ББ» произошло замешательство, которое не было долгим, поскольку сенаторы тут же демонстративно покинули зал. Возможно, они рассчитывали, что Пилсудский распустит строптивый парламент.

Однако диктатор не решился на такой шаг. «Результаты выборов, — пишет профессор Анджей Гарлицкий, — продемонстрировав слабую поддержку польским обществом санации, вынуждали Пилсудского действовать осторожно, считаться с необходимостью сохранения видимости демократической системы, хотя бы даже и существенно ограниченной. Разгон парламента — в тот момент трудно объяснимый для общественного мнения акт — неизбежно привел бы к новым выборам, а было совсем не ясно, окажутся ли их результаты более выгодными для правительственного лагеря. Могло произойти и наоборот». Таким образом, Маршал вновь оттягивал развязку с Сеймом, ожидая более подходящего момента.

В ближайшее время решительные действия были невозможны и из-за серьезного ухудшения состояния его здоровья. В ночь с 17 на 18 апреля у него произошел инсульт. На два дня он даже был помещен в больницу. Правда, симптомы болезни, в том числе и паралич правой стороны тела, быстро прошли, но полностью рука уже так и не восстановилась. Имелись опасения, что в любой момент удар может повториться, причем с трагическим для пациента финалом. Ближайшие соратники были полны тревоги. «При склерозе, которым страдает Комендант, — записал в начале 1934 года Складковский, — мы очень боимся повторения апоплексического удара, который был уже два года тому назад, по счастью в очень легкой форме». Общественность, как обычно бывает в таких ситуациях, была оповещена о неопасной болезни. Действительный диагноз держали в строгом секрете.

Обеспокоенный состоянием собственного здоровья и внемля предписаниям врачей не волноваться, Маршал отказался от функций премьер-министра и проделал это в свойственной ему манере. «Поприветствовав пана президента, — вспоминал заседание Совета министров от 25 июня 1928 года Складковский, — мы сели вокруг стола, и Комендант взял слово, после чего, как глава кабинета, он, обращаясь к пану президенту, подал в отставку от имени всех присутствующих министров. Справедливости ради надо сказать, что никто из нас, министров, и знать не знал о намерениях пана Маршала подать в отставку, но мы, конечно, с достоинством промолчали. Пан Маршал мотивировал отставку состоянием своего здоровья…»

Выступая после этого, Пилсудский позволил себе грубые нападки на Сейм. «Я не в состоянии (Складковский опускает ругательства. — Авт.) долго сносить подлость Сейма, что физически невыносимо для меня». «Радуйтесь, — продолжает изложение речи Маршала тот же автор, — что я был болен, когда Сейм утверждал бюджет, иначе «переломал бы им все кости». «Президент видит, что я взбешен, а мне нельзя волноваться», — он в очередной раз напомнил о предостережении врачей».