Читаем Пилсудский полностью

Парадоксальность ситуации заключалась в том, что неудачи Пилсудского видели только его противники и оппоненты. Для политически неискушенных людей они были незаметны, меркли в свете его триумфальных успехов, о которых много писали и говорили. В их числе был и смелый рейд 6 августа 1914 года 1-й кадровой роты в оставленные русскими войсками районы Царства Польского, и формирование 1-го полка (1-й бригады), на целую голову превосходившего другие части польского легиона, и успехи в боях местного значения, умело преподносившиеся обществу как громкие победы чуть ли не стратегического значения. Целенаправленному формированию легенды Пилсудского и 1-й бригады польского легиона в немалой степени помогали собственный опыт коменданта-бригадира как социалистического пропагандиста и агитатора, наличие среди его подчиненных и адептов большого числа людей интеллигентных, творческих, не лишенных литературного дара. Они хорошо понимали роль печатного слова в формировании общественных настроений и широко им пользовались. В их творчестве Пилсудский представал перед современниками как создатель и командир 1-й бригады польского легиона, кровью и тяжелым солдатским трудом чуть ли не в одиночку проложившей своему народу дорогу к независимости. Что касается 2-й и 3-й бригад польского легиона, боевой путь которых мало чем отличался от пути бригады Пилсудского, то ни они, ни их командиры никогда не имели столь же громкой славы.

Активному формированию легенды Пилсудского в немалой степени способствовало то, что занимавшиеся этим люди действовали не анонимно, они не были пиарщиками в современном понимании этого слова. Возвеличивая вождя, они возводили на пьедестал истории и самих себя. Как отмечает В. Сулея, «трудно ответить на вопрос, все ли они понимали, что, как это выразил Ю. Каден-Бандровский, их „подхватила на свои крылья история“, но и из этого подсознательного убеждения рождалась вера в коменданта как вождя, который обеспечил им этот „орлиный полет“, – вера, усиленная убеждением в их собственном значении»[137].

После расставания с австро-венгерской армией на руках у Пилсудского оставались два козыря: его легенда и Польская военная организация, своего рода ремейк Стрелкового союза, используя который можно было попытаться начать новую игру, на этот раз с немцами. Не было только ясности, захотят ли в Берлине садиться с ним за карточный стол.

<p>Финальная игра</p>

Подавая в отставку, Пилсудский уже, скорее всего, знал от краковских политиков, имевших хороших информаторов в венских придворных кругах, о достигнутой в августе 1916 года немецкими и австро-венгерскими политиками договоренности относительно будущей судьбы Царства Польского. Берлин и Вена пришли к общему мнению, что настало время провозгласить создание в этой оккупированной их войсками провинции Российской империи самостоятельного государства – Польского королевства.

Среди исследователей все еще нет единства мнений относительно причин такого решения, принятого спустя год после оставления русской армией Царства Польского. Чаще всего называют желание мобилизовать на этой территории от 500 тысяч до миллиона солдат и с их помощью склонить чашу весов войны в свою пользу. Но есть и другое мнение: инициаторами решения были немцы, стремившиеся воплотить в жизнь идею Срединной Европы. Польское королевство должно было стать первым самостоятельным государством на западных окраинах Российской империи, призванным сыграть роль буфера между Великороссией и Германией. Затем аналогичные государства-сателлиты были бы созданы в Прибалтике, Финляндии и на Украине. Фактически этот крайне недружественный акт в отношении империи Романовых был равнозначен признанию Центральными державами невозможности заключения с ней сепаратного мира. Решение о создании Польского королевства свидетельствовало, что Центральные державы пошли в войне, кардинально отличавшейся от всех предшествующих вооруженных конфликтов, на крайнее средство: поддержку и поощрение сепаратизма угнетенных народов. Надо сказать, что названные причины не противоречат друг другу, поэтому можно считать, что обе они принимались во внимание, по крайней мере, Германией. Что же касается Вены, то для нее августовское соглашение 1916 года означало расставание с идеей польско-австрийского решения вопроса о судьбе Царства Польского. Но у Австро-Венгрии, как более слабого союзника, не было иного выбора, кроме как согласиться с Германией.

Решение о создании Польского королевства было грубым нарушением международного права, разрешающего проводить территориальные изменения только на мирных конференциях с участием всех заинтересованных сторон. Не меньшим нарушением было бы и введение в этом эфемерном государстве всеобщей воинской повинности, то есть прямое принуждение подданных России польской национальности к государственной измене со всеми вытекающими для них последствиями.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное