Пинь и мокрая шкура

– Уносим шкуры и убираем палки! – громовым голосом распорядился вождь и стукнул копьём по гулкому камню.

К счастью, спальные шкуры как раз успели высохнуть. Женщины успели проветрить пещеру и помыть в ней полы. Ещё они успели вместе с остальными принести из леса много хвороста и даже немного его подсушить. В очаге весело горел огонь, и усталое племя рассаживалось вокруг него на тёплые сухие шкуры, ожидая, когда зажарится нога мамонта им на ужин.

А что же непослушный мальчик Пинь? Когда в воздухе запахло новым дождём, он решил, что успеется, и снова сбегал окунуться. Нырнув поглубже, он ловко, прямо голыми руками сцапал на дне две большие рыбины. Он вернётся к племени как настоящий охотник, с добычей!

Когда Пинь вылез из реки, дождик уже закапал. Вскоре он превратился во вполне сильный ливень. Пинь бросился к своей набедренной шкуре. Она лежала в самой луже и промокла до последней шерстинки. Кое-как замотавшись в неё, Пинь побежал к пещере. А вход в неё был уже плотно занавешен входной шкурой. Всё племя уже сидело внутри. Пинь почувствовал себя одиноко и странно, как будто он кого-то обманул. Или как будто обманули его.

Он робко отогнул край входной шкуры и пролез внутрь.

И тут же остановился, потому что встретил грозный взгляд вождя.

– Где ты был, когда другие работали? – очень строго спросил вождь.

– Я… это… там был, – и Пинь махнул рукой.

– Туда и уходи, – очень строго велел вождь.

Тут с места вскочила мама Пиня.

– Уважаемый вождь! – жалобно воскликнула она. – Пожалуйста, не выгоняй его! Он исправится!

– Я не верю. Сколько раз уже обещал. Пусть уходит.

– Я исправлюсь! – прошептал Пинь в полной тишине. – Я рыбу принёс!

– А тебя просили её ловить? И почему твоя набедренная шкура насквозь мокрая? – строго спросил вождь.

– Я попал под дождь.

– Где твоя спальная шкура?

– Не знаю.

Племя зашевелилось, и кто-то передал к свету огня мокрую, грязную, скомканную шкурку.

– Твоя? – строго спросил вождь.

– Моя.

– Вот и спи на ней. В дальнем углу пещеры. Без ужина. Но вначале выйди из пещеры, почисти рыбу, намажь её глиной и положи в угли. А завтра с утра пойдёшь с шаманом на реку просить прощения у её духов за то, что влез в неё без разрешения, да ещё и рыбу поймал. Не выгоняю тебя только потому что ты сегодня показал себя хорошим охотником, – строго распорядился вождь, – но впредь берегись ослушаться меня.

Мама Пиня вздохнула. Она и рада была, что вождь не выгнал Пиня, и беспокоилась, как же бедный ребёнок будет спать голодный и на мокром. Свою шкуру она отдать ему не могла, ей надо было укрывать ею двоих малышей, младших сестёр Пиня. Да и вождь не позволил бы.

Ослушаться вождя в первобытном племени было немыслимо. Пинь почистил и намазал рыбу глиной, отчего промок и замёрз ещё больше. Потом взял свою мокрую шкуру и ушёл в дальний угол пещеры, куда не доставал горячий жар огня. Ему некого было винить, кроме себя. А тут ещё и ребята добавили.

– Бездельник! – крикнул ему Тынь.

– Охотился без спросу, пока мы шкуры таскали и хворост собирали! – вторил ему Гынь.

– Довольно, – строго оборвал их вождь.

Крики мигом стихли. Вождя все слушались с первого раза.

В дальнем углу пещеры Пинь нашёл какую-то старую, пыльную шкурку, с трудом завернулся в неё, кое-как согрелся. Засыпая, он подумал, что зря всё-таки он не послушался вождя и не высушил свою спальную шкуру вместе со всеми. Всё же на тёплом и сухом спать куда приятнее, чем на мокром и холодном. Да и непослушание в суровых первобытных условиях может закончиться для ребёнка плохо.

С этими мыслями Пинь заснул.