Пинь и землетрясение

Пинь подкрался поближе и как крикнет страшным голосом:

– Кто засел в пещере нашего шамана, выходи!

Мама за камнем обмерла от ужаса: а вдруг это духи, и вдруг они сейчас как набросятся, да как…

– Здесь никого нееееет! – отозвались духи из пещеры голосом шамана. Да как грохнут в бубен, Пинь даже вздрогнул.

– Точно никого? – удивился Пинь уже своим нормальным голосом.

Входная шкура капельку отодвинулась, и в щёлочку выглянул один глаз.

– Вообще нет. Никого! Пинь, это точно ты? – и шаман вышел, с ног до головы обвешанный амулетами и оберегами.

– Шаман! Надо же! Мама, не бойся, выходите. Это наш шаман, – позвал Пинь.

– Не приближайся к моему жилищу, – неуверенно проговорил шаман, – это запрещено.

– Да ладно! – махнул рукой Пинь. – Наша пещера совсем обвалилась.

– А где племя?

– Все пропали. Только мы одни и остались.

– Надо спросить духов, что нам делать дальше, – сказал шаман и взялся за бубен.

– Ой, не надо духов! – закричала младшая Ки.

– Ещё не хватало, – проворчала старшая Ка.

– Прибраться бы надо тут у нас, – сказала мама, – ходить невозможно.

Они немного разгребли камни. Потом оттащили в сторону поваленные ветки деревьев. Огня не было, но они по привычке складывали хворост в аккуратные кучки.

Потом пообедали олениной. Вдруг небо потемнело и стал накрапывать дождик. Все посмотрели на шамана.

– Да ладно, теперь уж, наверное, всё равно. Идёмте ко мне.

В пещере шамана было совершенно темно и стоял странный запах. Очаг не горел, потому что шаман всегда мог взять огонь в основной пещере и не поддерживал его так тщательно, как поддерживали общий. Он и брал его не каждый день, а только когда нужно было для колдовских действий. Или согреться. Но стояло лето, было тепло, шаман огня давно не брал.

Люди, жалкий остаток исчезнувшего племени, завернулись в какие-то шкуры, которые лежали у шамана, и легли, сберегая силы. Было непривычно тихо. Никто не смеялся, не разговаривал, не ходил туда-сюда. Старейшины в своём углу не обсуждали какие-то важные дела, вождь не отдавал распоряжений, не носились дети, не болтали женщины. Слышалось только тихое капанье дождя и задумчивый шорох уцелевших деревьев.

Огонь

Прошла примерно луна. Все камни, какие только можно было убрать с площадки перед обвалившейся пещерой, убрали. Мама с девочками ходили в лес и собирали кедровые орешки. Шаман и Пинь досушивали шкуры, добытые охотниками племени. Их не завалило, потому что во время разгрома они находились снаружи, а не в пещере. Оленина уже начала плохо пахнуть. Если бы племя жило обычной жизнью, мясо как раз уже доедали бы, но люди пропали, а оставшиеся не могли успеть всё съесть. Хотя, конечно, в этот месяц они не голодали. Но есть оленину было уже неприятно. Да и надоело, каждый день-то.

Пинь подошёл к реке. Прямо перед ним между камней неторопливо проплывала большая рыбина. Вот бы её поймать! Завялить на солнце несколько штук. Тогда они смогут ещё немного протянуть, пока мама и шаман что-нибудь придумают. Они каждый вечер обсуждали, что им делать. То хотели идти искать своих, но боялись, что совсем пропадут. То решали остаться на месте, но ведь без огня им зимой придёт конец. Между тем, ночи становились холоднее. И всё сильнее хотелось есть. На одних кедровых орехах долго не протянешь.

Пинь взял острый камень, приладил его к прямой палке и пошёл на рыбалку. Он видел, как взрослые охотники били рыбу такими каменными копьями. Раньше, до того, как духи растрясли гору, в реке можно было плавать и нырять. Иногда Пиню даже удавалось поймать рыбу голыми руками. Но получалось не всегда. Рыба могла вырваться и уплыть от него. Всё-таки это скользкая добыча и руками её ловить неудобно. Духи набросали в реку огромных камней, и рыба теперь ходила между ними.

Пинь пришёл на реку, устроился на камне со своим копьём и стал поджидать добычу. Для этого он кидал в воду приманку, кусочки копчёной оленины – её было не жалко. Мама, девочки, шаман и Пинь уже видеть копчёной оленины не могли. Вскоре приплыла большая рыба и стала поедать кусочки мяса. Пинь изловчился, прицелился и ударил своим копьём по рыбе. Удар получился сильный, но бесполезный, ободрал ей немного бок и всё. Рыба отпрянула и поспешно уплыла.

Странно, подумал Пинь. Я же совершенно точно попал по рыбе. Почему же не получилось её пронзить? Наверное, догадался Пинь, потому что его острый камень недостаточно острый. Он спрыгнул на берег и нашёл другой камень. Пинь вспомнил, как мастера изготавливали каменные орудия: скалывали лишнее и получалось острое лезвие. Пинь размахнулся и изо всех сил треснул по камню. От этого удара вылетела искра, попала на сухой мох, он вдруг затлел и загорелся. Пинь, боясь спугнуть огонь, начал подбрасывать в него палочки, веточки и другой сухой мох. Когда огонь более-менее разгорелся, Пинь нашёл большой плоский камень и устроил на нём маленький костёр. И понёс этот камень к пещере шамана, подкладывая по дороге хворостинки, чтобы огонь не потух. Мама, девочки и сам шаман где-то ходили, собирали кедровые шишки. Вот они удивятся и обрадуются!