Пинакотека 2001 01-02

Во время своего пребывания в Париже в мае – июне 1717 года, в период Регентства, царь проявил немалый интерес к веку Людовика XIV. Разумеется, он несколько раз упомянул о своем почтении к покойному королю, «которым при жизни весь мир восхищался» 17* . Осмотр площадей, носящих имя короля, и статуй, воздвигнутых в его честь, восхищение Версалем и Марли, медалями, академиями, Домом Инвалидов, мануфактурами – одним словом, всеми наиболее заметными созданиями Великого века в полной мере укладывалось в рамки того канона, о котором шла речь выше. «Меркантилистская» модель монархии, дающая толчок экономике, наукам, градостроительству гармонически сочеталась в представлениях Петра с другой, не менее влиятельной моделью – придворной, версальской.

Пьер Пюже (1620-1694) Бюст Людовика XIV. До 1685 Мрамор Музеи Версаля

3. Фонтаны Версаля Разрез Лист из альбома Jardins de la mode. Vol. 1. Paris. 1784 Гравюра, раскрашенная акварелью Экземпляр из библиотеки Валерия Брюсова Собрание А.Кусакина, Москва

4. Никола Микетти Большой каскад в Нижнем саду Петергофа Перспектива. Проект. 1720 Государственный Эрмитаж

5. Денис Брокет Сад в Екатерингофе Аксонометрический план. 1720-е Государственный Эрмитаж

6. Версаль. Канал и каскад План и разрез Лист из альбома Jardins de la mode. Vol. 1. Paris. 1784 Гравюра, раскрашенная акварелью Экземпляр из библиотеки Валерия Брюсова Собрание А.Кусакина, Москва

В тогдашней Европе подобные представления о Франции Людовика XIV отнюдь не выглядели оригинальными; напротив, их можно назвать запоздалыми, отставшими от времени. Глядя из России, легко было подумать, что французская модель чересчур далека от русских реалий, что заимствовать что бы то ни было у Франции куда менее плодотворно, чем у стран более близких к России – прежде всего, у протестантских Швеции и Пруссии, но также у Англии и Голландии. Однако в России представления о монархии, воплощающейся в одной- единственной персоне – персоне монарха, обретали особую силу и особенно хорошо «переводились» на язык местных реалий; ведь и сама империя царей была создана прежде всего волею одного-един- ственного человека – Петра Великого.

Подобные представления, хоть и в ослабленной форме, дают о себе знать в течение всего XVIII столетия. Из своих поездок в Париж и Версаль русские дипломаты и агенты, равно как и сам Петр, привезли немало книг и собраний гравюр, прославляющих Короля-Солнце. Среди них – портреты короля, изображения Версаля, королевские гобелены Лебрена в гравюрах Себастьена Леклерка, сочинение Андре Фелибьена, описывающее королевские деяния, исторические сочинения Пелиссона-Фонтанье, «История царствования Людовика Великого» Антуана Ле Жандра 18* , знаменитая «История царствования Людовика Великого в медалях» (Париж, 1704), книга, которую часто вручали в подарок гостям, посещавшим Версаль 19* , и, наконец, общие истории французской монархии – книги Жана де Серра 20* или Мезере 21* , завершающиеся прославлением царствования Людовика XIV.