Pink Floyd: Кирпич к кирпичу

ДЭВИД ГИЛМОР: Я ушел от флойдовского звучания на этом альбоме, потому что… не знаю почему. Я просто почувствовал тогда, как нужно сделать песни. Однако я не подстраиваюсь под флойдовское звучание, делая альбом «Pink Floyd». И мы никогда не говорим: «Господи, песня звучит не совсем по-флойдовски — давайте сделаем вот так, чтобы она звучала более по-флойдовски».

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Если бы существовала формула «Pink Floyd», «Murder» соответствовала бы ей стопроцентно: печальная акустическая секция, помпезная мелодия, неожиданное вступление оркестра, гитарное соло и снова пышная тема, основанная на мелодии вначале. Определенно, эта формула не присутствовала на «A Momentary Lapse». Пытался ли ты, создавая этот альбом, добиться фирменного звучания «Pink Floyd»?

ДЭВИД ГИЛМОР: Нет. Вовсе нет. Я просто спрашивал себя: «Хороши ли эти песни?» — и продолжал работать, стараясь составить пластинку из тех песен, которые я считал хорошими. Как бы то ни было, пластинка не начинает автоматически звучать как флойдовская, если на ней мой голос и моя гитара. Я действительно не знаю, почему мой второй сольный альбом и первый постуотерсовский альбом имеют разные звучания. Думаю, это просто из-за моего подхода к ним. На сольном альбоме я фактически ушел в сторону, то была чисто рок-н-ролльная пластинка.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Начало песни «Short And Sweet» («Маленький и милый») с твоего первого сольника звучит как черновик «Run Like Hell».

ДЭВИД ГИЛМОР: Да, гитара с нижней струной, перенастроенной на ноту ре, и игра на ней получается в ре-тональности. Это слышно и там и там. (Смеется.) Это часть моего музыкального репертуара, да.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Для прогрессивного рокера ты играешь слишком правильно; единственный раз я заметил атональность в конце вещи «You Know I'm Right» («Знаешь, я в порядке»). Ты редко бываешь анархичен.

ДЭВИД ГИЛМОР: Я обладаю обостренным чувством мелодии. Не хочу экспериментировать, исполняя песни, которые мне нравятся. Я занимаюсь экспериментами в студии, когда слоняюсь из угла в угол; ты просто не слышишь их, когда я в поиске. К тому времени, когда мелодии звучат на концерте, я уже придал им ту форму, какая мне нравится.

«New Machine» имеет звучание, которое, насколько я знаю, никто до меня не делал. Шумовые импульсы, вокодеры вносили что-то новенькое. Но экспериментируя вживую, перед зрителями, как мы это делали в шестидесятых и в самом начале семидесятых, делаешь очень много ошибок. Большинство тех экспериментов были ужасными, и я не собираюсь их повторять.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Когда ты играл в ритм-энд-блюзовых кавер-груп-пах, приводили ли тебя в замешательство дикие импровизации на концертах «Pink Floyd» или ты наслаждался ими?

ДЭВИД ГИЛМОР: У меня большой опыт импровизации, но я не считал, что «Pink Floyd» движется в правильном направлении. У меня ушло некоторое время, чтобы разобраться в музыке группы и начать оказывать на нее влияние. Это был обоюдный процесс: я пытал изменить группу, группа пыталась изменить меня.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Ты изобрел новый саунд; это была новая, очень насыщенная английская музыка конца шестидесятых годов.

ДЭВИД ГИЛМОР: Группа поняла, что мы чего-то достигли, когда мы сочинили заглавную вещь диска «A Saucerful Of Secrets». He могу сказать, что я до конца осознал, что произошло, когда мы делали ее с Роджером, который сидел рядом и рисовал маленькие диаграммы на кусочках бумаги. Но в течение последующего периода я старался добавить в музыку все, что знал о гармонии, и сделать ее несколько более «мейнстримной», если хочешь. Мы с ребятами обменивались идеями, техническими приемами и знаниями.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Был ли Роджер хорошим басистом в ту пору?

ДЭВИД ГИЛМОР: Он играл в своем собственном, довольно простом стиле. Он никогда не стремился к самосовершенствованию как бас-гитарист, и в половине случаев на альбомах играл на басу я, поскольку делал это быстрее, чем он. Я имею в виду ранние диски.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Это малоизвестный факт.

ДЭВИД ГИЛМОР: Ну, я думаю, об этом нужно было сказать, хотя, конечно, мы это не афишировали. Родж время от времени приходил и говорил мне: «Большое спасибо», когда его признавали лучшим бас-гитаристом.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Это ты играл на басу в песне «Hey You»?

ДЭВИД ГИЛМОР: Да.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Не думаешь ли ты, что всевозможные аберрации в стихах Роджера были попыткой нащупать гениальное безумие, утраченное вместе с Сидом Барреттом?

ДЭВИД ГИЛМОР: Думаю, что-то в этом есть. Не знаю, как далеко он заходил в этом вопросе, но да, думаю, безусловно, что-то в этом есть.

МЭТТ РЕСНИКОФФ: Не тошнило ли тебя от всех этих странных стихов?

ДЭВИД ГИЛМОР: Ну, чуть-чуть. Как-то раз я столкнулся кое с чем, что мне трудно было спеть. Первый вариант стихов, написанных Роджером к песне «Dogs», когда она еще называлась «You've Gotta Be Crazy», содержал слишком большое количество слов. Но большинство его текстов были стихами, к которым я хорошо относился, и к тому же они содержали мысли, сходные с моими. Я часто говорил себе: вот бы мне научиться так хорошо сочинять стихи, как это делает Роджер!