Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

И еще одно свидетельство, которое нельзя не привести ради объективного баланса мнений. Оставившая, как и Рутенберг, след в российской и палестино-израильской истории Мария Вильбушевич-Шохат⁵² познакомилась с Гапоном в годы своего тесного сотрудничества с С.В. Зубатовым. В ее поздних воспоминаниях Гапон предстает личностью редкой физической и моральной красоты:

Гапон был одним из самых интересных и замечательных людей, которых я встречала в жизни. Красивый внешне. Аскет и эстет. В чертах благородство и аристократизм. Сильный, как кремень, характер. Одухотворенный мечтатель и поразительно одаренный организатор. Глубоко верующий и веротерпимый, он был полон жалости и любви к ближнему своему. Имел колоссальное влияние на народные массы. Они шли за ним со слепой верой. И были готовы идти за ним в огонь и в воду (Goldstein 1991:142).

М. Вильбушевич-Шохат с нескрываемым сомнением относилась к тому, что «аскет и эстет» Гапон мог стать провокатором и агентом царской охранки.

Я убеждена, – говорила Шохат, спустя многие годы, – что то, что с ним произошло, основано на недоразумении или на провокации кого-то другого. Не думаю, чтобы это мое мнение было бы принято, ведь мы привыкли на протяжении многих лет видеть в нем провокатора. Однако мой моральный долг – рассказать то, что мне известно (там же: 142-43).

О том, как она впервые столкнулась с Гапоном, Вильбушевич поведала Рахель Янаит Бен-Цви, жене И. Бен-Цви, а та, в свою очередь, воспроизвела этот рассказ в книге о ней. Впервые Маня увидела Гапона при следующих обстоятельствах: