Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Упомянутое выше завещание Рутенберга, или то, что можно было назвать его «первой примеркой», написано по-русски. Свою не лишенную романтической причудливости волю, в особенности в той части, где речь идет о кремации тела и рассеивании пепла «обязательно ясной, не дождливой и не облачной» полночью «на востоке на север и юг», Рутенберг изложил следующим образом (.RA):

Хочу, чтобы следующее было сделано, когда умру:

1. Тело мое сжечь. Даже если это против традиций и существующего закона еврейской религии. В 12 ч<асов> ночи, обязательно ясной, не дождливой и не облачной ближайшего или одного из следующих после моей смерти полнолуния. Пепел рассеять на востоке на север и на юг Иорданской долины с вершины горы <…> Для этого установить там мощный вентилятор электрический и электричество подвести от иорданской станции. Никаких речей никому не произносить. Прошу брата Аврама и его сыновей Александра и Давида говорить по мне кадиш²². Последних прошу по старому еврейскому обычаю хранить по мне йорцайт²³. Никаких памятников, названия улиц моим именем и пр.

2. Брату Авраму переходит в распоряжение и собственность все, что бы ни осталось после меня. Он дает £5000 дочери моей и по £2500 каждому из двух моих сыновей и поможет им на эти деньги устроиться как можно достойнее и продуктивно. Брат Аврам будет содержать старуху-мать до ее смерти. Он же останется моим trustee²⁴ для заведования и управления учреждениями и делами, которые оставлю и которые должны стать собственностью еврейского ишува в Палестине. Ни одного гроша не должно быть взято для кого бы то ни было вне Палестины.

18. 11 <1>935

H

Rut

Рутенберговское завещание существует в нескольких вариантах (см. далее). В одном из них имеются два небезынтересных фрагмента, отсутствующих в других (RA):

Многие мне завидуют. Имеются ненавидящие. Но имеются многие любящие. Искренне. Что-то существенное во мне уважающие. Пред последними считаю своим долгом отсчитаться за свою жизнь. Перед моей смертью.

Всегда жил интенсивно трудно. Не раз в жизни ошибался. Но ошибался честно. Не из-за мелочно личных мотивов. Всегда считал своим долгом давать, служить. Зла никому не хотел. Кому неволь-ко причинил – жалею. Тех, кто мне зло причинил, ничего не имею . Не потому что «христиански» чувствую. А потому что счеты эти мелочны. Ничего большого в жизни большой не представляют собою. Большое зло причинил моим детям, тем что был причиною их рождения на свет в таких по нашему времени ненормальных условиях. Но люди, и я в том числе, манекены в таких поступках. Виноват ли я? Платил во всяком случае за это дорого всю жизнь. Раз в жизни свихнулся. Перешел границу, нам, маленьким людям, дозволенную. И никак потом справиться не мог. Дети выросли, люди неплохие, но мне чужие. Связать их жизнь с моею немыслимо.