Пинки Вайз (СИ)

Словно в подтверждение его слов, на горизонте появилась молодая женщина в черной мантии с почерневшим, прогнившим рогом. Она тянула к нему свою руку и ждала там, вдалеке.

-…поэтому мы подумали, что сможем взять этого ребенка к себе. — Закончила мама, держа отца за руку. — Это была ты, Пинки, ты наша приемная дочь, которую мы любим как родную, понимаешь?

Розововолосая кивнула и улыбнулась. Улыбка ее была не фальшивой: то приятное чувство вновь разнеслось по телу и заставило ее улыбаться.

— Мы ничего не знаем ни о нем, ни о твоих настоящих родителях. — Признался отец. — И мы с мамой поймем если ты захочешь отыскать их, покинешь нашу ферму, тебе ведь уже восемнадцать…

— Что вы такое говорите? Вы мои единственные родители, и хотя мы иногда ссоримся я вас люблю. Мне хочется узнать только одну вещь. — Диана склонила голову на бок и посмотрела матери в глаза. — Ты видела ее в ту ночь? Женщину с прогнившим рогом, что ждала его на горизонте?

Мать побледнела и крепче схватилась за отца. К ее горлу подступил порыв рвоты, а ноги задрожали.

— Там никого не было, милая, только тот старик. Ночь была ветренной, темной… никто не выходил на улицу…

Та странная атмосфера между ними пропала так же быстро, как возникла. Мать прокашлялась и они с отцом ушли по делам, а Диана Пай как ни в чем не бывало отправилась в гостинную. Уже в коридоре ее встретили сестры и потащили в комнату Мод.

— Мы тут приготовили тебе кое-что, только обещай не подглядывать.

— Обещаю.

Стоило Пинки закрыть глаза, как девчонки принялись стягивать с нее пижаму. Почему-то она оказалась в басейне, куда ходила ее сестра Лили. На нее смотрели какие-то девчонки в купальниках и хохотали.

— Груди нету совсем!

— Купальник наверно донашивает!

По щекам потекли слезы. Пинки слизала их и в животе снова начало бурчать от голода.

— Уже все, открывай глаза!

Девушка стояла перед зеркалом в полный рост, сестрички окружили ее и с волнением ждали. Лили даже держала Диану за руку.

На теле девушки красовался сарафанчик до колен. Сверху сиреневый, ниже пояса — с белыми полосками. Слева была небольшая нашивка в виде трех красных шаров, и такой же красный пояс бантом. Так же кто-то надел на нее зелено-фиолетовый пиджачок чуть выше пояса, и конечно же черно-розовые туфли на платформе, о которых она мечтала уже полгода.

— Ничего себе… какая красота, сколько цветов!

Пинки едва не допрыгнула до потолка, сестрички заулыбались. Они вместе уселись на кровать Мод и начали вспоминать ее детство.

— Сколько мы уже сидим? Я проголодалась.

— Сейчас только десять утра. — Ответила Мод. — Понимаю, ты хочешь увидеть все сюрпризы сразу, но торт будет только вечером. — Она едва заметно улыбнулась.

Разговоры продолжились, но для Пинки они были какими-то отстраненными. Отвечая на нелепые вопросы девушка снова и снова возвращалась к той женщине на горизонте, к ее гнилому рогу. Она даже готова была поклястся, что чувствовала запах поп-корна и карамели, запах цирка, он становился все сильнее…

За обедом Диана так же умяла немало еды. В честь Дня Рождения братья и сестры ее не упрекали, хоть и удивились такому апетиту.

— Что-то мне не хорошо, живот болит. — Простонала розовоовлосая, отодвигая от себя тарелку с кексами.

— Наверняка вчера ничего не ела, чтобы побольше сладостей умять. — Сказал кто-то из детей.

Пинки ушла в свою комнату чтобы отлежаться. Боль в животе не утихала, но она постепенно начала засыпать. Из глубин ее подсознания вырывался новый запах — сырости, плесени, сточных вод. Уже невозможно было сопротивляться дремоте, кто-то подошел и укрыл ее одеялом, как когда-то в дестве.

Проснулась Диана Пай уже вечером, как раз к ужину. Она посмотрела на часы и тут же вскочила на ноги. Девушка быстро поправила прическу и платье, после чего пулей слетела вниз. За окном лил дождь и бушевал ветер, свет в доме выключило, но все еще можно было разглядеть силуэты мебели.

Пинки кое-как добралась до кухни, даже не зная, будет ли там ее кто-то ждать. Однако, за столом отчетливо виднелись силуэты всей ее семьи, кроме родителей. Розововолосая тоже села на свое место. На секунду она представила, как сидит здесь совершенно одна, будто все забыли о ее празднике. Так бы и случилось, если бы ее подкинули к детдому, а не в эту семью. Тогда она мысленно поклялась себе, что всегда будет носить фамилию Пай и никогда никому не расскажет, что приемная.

Позади раздались шаги, комнату осветил тусклый свет свечей. Пинки повернула голову направо и увидела своих родителей, точнее их силуэты и глаза… глаза, почему-то сверкавшие ораньжевым.

— Задувай свечи и загадывай желание. — Сказали они хором.

Девушка закрыла глаза и загадала желание, которое никому не должна была говорить. В этот же момент помещение осветила молния.

Перед ней стояли два трупа с обгрызенными до костей головами. Отстутсвие крови на их одежде делало родителей Пинки больше похожими на восковых кукол.

Остальные сидели за столом без малейших следов насилия, но глаза их были стеклянными, а рты зашитыми в вечной улыбке. В голове начали раздаваться крики и всхлипы, которые заглушались дождем.