Пиноктико

— Но это же общее место, — улыбнулась Мони, поигрывая словами, как мускулами. — Это же суть открытия Фрейда, in а nutshell[97]…

— Разве?

— Ну конечно: «Ich IST der Andere». Почитай Лакана…

— Лаконичная форма фрейдизма?

— Ну да… А недавно я где-то видела эту же фразу в виде императива… Где же? Ах да, в романе Бенджамина…

— …фон Штукарда-Барре! — торжествующе прервал её я.

— Да нет, — сказала Мони, — Бенджамина Кункеля. «Я хочу, чтобы ты был мной». Фраза была сказана в джунглях Эквадора, после принятия галлюциногенного кактуса «Дон Педро» и таблетки абулиникса… А дальше шли рассуждения о том, что если бы каждый человек на Земле побывал другим человеком, то, может быть, и Земля бы тогда стала другой…

— Такое может прийти в голову только после кактуса с таблеткой, — прервал я её, чувствуя, что эта маленькая и сама по себе похожая на гриб девочка кружит мне голову — во всех смыслах…

— Таблетка, между прочим, оказалась плацебо, изобретённым автором, — улыбнулась Мони.

— Ясно. А что ты сейчас пишешь?

— Роман, — сказала Мони. — Название как раз придумала, когда стояла на балконе.

— Понятно, — догадался я.

— Хорошее название?

— Неплохое.

— А сейчас мне пришёл в голову и эпиграф… Из Достоевского, если я правильно припоминаю… Там у него было — в «Бесах»: «…пропел о чём-то один минерал — то есть предмет уже вовсе не одушевленный…». Это ещё не точно — возьму ли я это эпиграфом… Но название теперь точно есть, название — это самое главное…

Мони подняла со стола маленькую формочку, получившуюся после гадания…

— Вот что это, как ты думаешь?

— Оловянный солдатик.

— Этакий Войцек…

— Ну почему Войцек…

— Наверное, потому что я вспомнила текст Хайнера Мюллера: «…структура «Войцека», возникает, как при гадании на расплавленном олове… Когда рука с ложкой дрожит от взгляда в будущее…». И там ещё что-то про отрезанные при рождении веки — такой род обрезания…

— С тобой страшно говорить, — сказал я. — Недаром в «SZ» тебя назвали вундеркиндом…

— Это неправда, я уже взрослая…

У неё в кармане зазвонил телефон, она взяла трубку… Я жестом спросил, не оставить ли её одну, Мони благодарно кивнула…

В комнате я увидел несколько новых лиц… Был юный английский художник, похожий на принца Гарри… Только немного ярче…

То есть его рыжие волосы были намного ярче, чем у принца, если только последнего показывают на снимках в реальном цветовом разрешении…

На художнике было чёрное пальто с золотой нашивкой…

Приехав в Мюнхен поступать в Академию, он в первый же день встретил в баре «Etcetera» скульптора Морица… И после разговора — по всей вероятности, телепатического… Или они рисовали в четыре руки на салфетках… Потому что старик не знает английского… А Джеф — немецкого…

Мориц пригласил его жить на свой чердак…

Примерно год назад к нему приезжала младшая сестра, пыталась забрать его на родину, но он упирался… И тогда она тихонько нашила ему, сидя на высоком стульчике у стойки бара, герб Англии — на чёрное пальто… После чего уехала.

Кивнув Джефу, я перевёл взгляд на девушку в высоких чёрных сапогах, которая танцевала на фоне картины Тобиаса Флейшера…

Она встретилась со мной глазами, пришлось с ней поздороваться, после чего она сказала: «Я — Сильвия!»

— Странное имя, — сказал я… — Особенно в этом месте…

— Ты имеешь в виду Сильвестр? — улыбнулась она, чокаясь…

— Нет, — сказал я. — Место — это место… Я имел в виду картину, которая у тебя за спиной, silva на латыни — лес…

— Ну а тебя как зовут?

— Просто Йенс… А ты не знаешь, Сильвия, почему в Сильвестр стреляют в небо ракетами?

— Знаю, конечно. Чтобы пугать злых духов!

В этот момент снова грянула музыка, и Сильвия стала танцевать, как бы накручивая на руку невидимую пряжу…

Я почувствовал себя клубком, который она сматывала… Нет, она что-то уже упустила — или просто махнула на меня рукой… Я думал было вернуться на кухню, но тут со мной заговорил Кристиан…

Однако описание затянулось…

Поэтому я не буду пересказывать разговор, тем более что вскоре после Нового года мы встретились с Кристианом в кафе «Атлас», что недалеко от Гастайга, и произвели подробную разборку полётов… Поэтому сократим сейчас, просто перемотаем плёнку или пряжу, если угодно, хотя бы и рукой танцующей Сильвии — раз уж она всё равно это делает…

В результате чего я снова оказываюсь на кухне с писательницей… Теперь немного вперёд… И вот уже мы стоим с ней в спальне…

Двуспальная кровать Отто завалена куртками, не поместившимися на вешалке; Мони без труда находит своё розовое пальтишко… Мне сложнее, моя куртка — это очередное общее место… По-моему, я уже несколько раз ошибся и продолжал свои поиски, когда в комнату залетел…

Я ничего не придумываю, не тот настрой души у меня сейчас, чтобы думать… Я механически записываю, что со мной было в последний Сильвестр…