Пиноктико

Честное слово, я собирался встретить его дома, один, в добротном шерстяном сне, этот Сильвестр… Но проявил малодушие и пошёл на парти к незнакомым людям… Приглашение ведь пришло через вторые руки… И вот я рылся теперь в куче какой-то чужой одежды, неряшливо набросанной на кровати Отто, а рядом со мной стояла надежда немецкой литературы, которую я взялся проводить…

И в этот момент в комнату влетел один из гостей…

И вместе с ней повалился на кровать…

Вот уже он лежал на Мони, и куртки, пальто, шубы сразу стали оживать — казалось, я склонился над клубком шевелящихся тел…

При этом было ещё одно, совсем странное чувство… Как бы раздвоения… В голове снова вспыхнуло: «Я — это другой…». Я вспомнил, что начала она мелькать у меня в голове в этот вечер — эта фраза, в другом роде… Но если учесть, что гостями Отто были однополые… и в то же время, наверное, всё-таки разнополые… по крайней мере, в ролевом смысле, существа…

С одной стороны, для этого я и пишу — чтобы в чём-то разобраться, хотя бы и задним числом…

С другой — у меня сейчас такое ощущение, что я только больше запутываюсь, вспоминая пургу… Ворвавшуюся тогда на мгновение в мою бедную голову…

Закрывая глаза, я как бы вижу теперь такую сцену… К гостям Отто Лунсберга прикреплены концы канатов, уходящих под купол церкви или цирка… И они все совершают гигантские шаги… Как-будто кто-то играет ими в «йо-йо»… И они как бы летают — как в цирке или на рок-концерте…

По-моему, это я и почувствовал в тот момент — натянутый канат у себя между лопаток, когда один из гостей перелетел от двери спальни к кровати — по воздуху, когда он повалил Мони и стал изображать изнасилование… Или даже свальный грех, потому что вся одежда при этом зашевелилась… Мне показалось, что та же сила отрывает меня от земли и сам я сейчас, наоборот, вылечу за дверь…

А потом уже, когда это не произошло, когда меня не выдернуло в коридор и я остался стоять у кровати… Мне показалось, что это лежу я сам…

И в то же время стою над собой…

И над грудой шевелящейся одежды…

И никак не могу — ни так, ни этак… Найти там свою куртку…

Моя куртка — это другие…

Лёжа на Мони, он — не я — двигал её руками — как будто это была маленькая балерина…

То есть ручки Мони вынужденно ёрзали по кровати, по чужим пальто…

Кажется, я вышел из оцепенения, когда этот балет на плоскости вдруг оказался оперой… Когда этот залётный швуль запел тенорком… Или всё же закричал, а не запел? Скажем, это было проландо…

— Ты думаешь, я не заметил, что ты весь вечер думаешь только о моём члене? Ты думала, я не замечаю?! Да? Да?! Ты…

Он думал, что это очень смешно, потому что мы же понимаем, что он голубой…

Но мне было не смешно — я ударил его по голове бутылкой «августинера»…

Я взял её из ящика, стоявшего возле балконной двери…

Ударил не сильно…

Ткнул, тюкнул… Будто играя в каком-то водевиле, совсем без усилия…

При этом и силы гравитации, казалось, не было в этот момент — по соседним комнатам летали гости, этот случайно залетел в спальню…

Может, он сделал вид, что потерял сознание…

Ещё до того, как мы вышли на улицу — где нас встретила метель, — мне показалось, что всё окружавшее нас пространство наполнено белым нано-порошком, в котором возникают какие-то формы…

И сразу же роняют головы…

Я не имею в виду порошок, который вдохнул в себя этот кретин внутрь…

Я имею в виду внешнюю пластмассу, впрочем, я уже сам не знаю, что я имею в виду…

Наверное, я почувствовал — ещё в момент, когда он прыгнул на Мони, что меня вовлекают…

В балет «Война магов»… Или в оперу Фридриха Достоевского…

Штефана Трофимовича — я сейчас уточнил по переводу Светланы Гайер, — где поют минералы…

При этом из параллельных миров не всегда можно вернуться…

Поэтому я категорически не хотел в этом участвовать…

Можно сказать и так: в этот момент я почувствовал, что наткнулся на свою собственную границу.

Да, так и будет точнее всего…

Сбросив груду одежды на пол, я наконец-то нашёл свою куртку… Мони уже стояла на ногах, более того, она была в пальто и завязывала поясок… Я взял её за руку… Или это она взяла меня за руку… В общем, кто-то кого-то схватил за руку и буквально выдернул из квартиры…

А когда мы оказались на улице, я схватил Мони в охапку и стал хищно целовать…

Наши языки сосредоточенно заскользили друг вокруг друга… Нельзя сказать, что я полностью превратился в Gefühlsmann[98] в этот момент… В голове у меня шевелилась мысль: а будет ли она об этом писать? А я?

Послышались голоса, совсем рядом… Мони поспешила отстраниться, я отпустил её…

И увидел, что из подъезда вываливается толпа…

Причём это были гости Отто — те из них, кто пришёл после часа…

Вот они и увлекли нас за собой в клуб «Woanders»[99], хотя я предлагал Мони пойти совсем в другое место или сразу ко мне… Мони рассмеялась и сказала, что хочет танцевать, и дальнейшее я помню, честно говоря, смутно… Мне кажется, что пол был наклонным, но наклон был небольшим, и это не мешало танцевать, наоборот — ноги пускались сами собой.