Пион уклоняющийся

Всё воскресенье Нина промаялась с похмельной головной болью. Звонил Эдик, звал на свидание, но Нина в ответ только постанывала и причитала, что надо меньше пить. Благодаря похмелью, есть ей совершенно не хотелось. Зато в понедельник утром Нина ощутила такой зверский голод, что не выдержала и в обед сходила в кафе бизес-центра, где съела гамбургер. Даже не съела, а можно смело сказать, сожрала, разве что не чавкала. Невиданное расточительство в её положении. Вечером после работы она въехала на парковку следом за белым «Рэнжровером» и как обычно поставила свою машину напротив. Поставила естественно наискосок, как привыкла, и помахивая сумочкой направилась к выходу следом за несостоявшимся принцем. У выхода он распахнул дверь и пропустил её вперед.

«Хотя бы воспитанный», – подумала Нина.

Лифта ждали молча, Нина разглядывала пуговицы на его пальто. Пальто было манерное. На каждой пуговице имелись меленькие буковки, видимо название фирмы-производителя. Вошли в лифт, каждый нажал на свой этаж, лифт тронулся. Где-то в районе пятого или шестого этажа свет вдруг погас, лифт дёрнулся и застыл.

– Ой! – сказала Нина.

Несостоявшийся принц ничего не сказал, а чем-то там шуршал в темноте. Нина боялась пошевелиться, буквально оцепенела. Она с детства боялась темноты. А тут темнота такая, хоть глаз коли. Настоящая кромешная чернильная темнота. Тут засветился экран смартфона, и Нине стало легче. Принц подсветил телефоном кнопки лифта и нажал на кнопку с нарисованным колокольчиком. Никакой реакции не последовало. Он нажал ещё раз, потом ещё и ещё.

– Центральная слушает, – раздалось откуда-то сверху.

– Мы застряли! – пискнула Нина.

– Не вы одни, – сообщила Центральная.

– Выньте нас отсюда немедленно, – Нина включила грозного бухгалтера.

– Шас! – ответила Центральная. – Уже бегу.

– Что произошло? – спокойно поинтересовался бывший принц.

– А кто ж его знает! Нигде света нет. Сейчас до подстанции дозваниваемся.

– Безобразие! – возмутилась Нина. – У вас должен быть второй аварийный источник питания. Вы же лифт.

– Я не лифт, а Центральная. Независимые источники на военных объектах, чтоб вы знали.

– Ну, так высылайте бригаду спасателей, что ли, раз вы Центральная.

– Насмотрятся разных фильмов и бригаду требуют. А вылезти через вентиляционные окошки на крышу лифта и по тросу подняться к механизму не хотите? «Крепкие орешки», блин! – хмыкнула Центральная. – Ждите, починят, и поедете.

– Как это ждите? А если у нас клаустрофобия?

– У вас клаустрофобия? – озабоченно поинтересовался бывший принц и посветил экраном телефона в сторону Нины.

– У меня нет.

– У меня тоже нет.

– Вот и не паникуйте, сидите спокойно, – рявкнула Центральная. – Как будет ясность, сообщу.

Лифт погрузился в темноту и тишину.

– Я знаю! – Нина встрепенулась. – Посветите, пожалуйста, мне в сумку.

– У вас там гаечный ключ? – спросил бывший принц, но тем не менее, опять включил свой телефон и направил его на сумку Нины. Нина покопалась в сумке и нашла свой смартфон.

– Сейчас я позвоню своему начальнику, – сообщила она. – Он всё узнает и решит. Нас спасут, не сомневайтесь.

– Ну-ну, – бывший принц хмыкнул и выключил мобильник.

Нина нажала на вызов Вербицкого, но безрезультатно.

– Там обычно в телефонах нарисована такая антенна с делениями, обозначающими силу сигнала, и если её нет, то связи тоже нет, – поведал бывший принц, как будто разговаривал с умственно отсталой.

– Что ж вы сразу не сказали, что связи нет?

– Ну, вы бы мне всё равно не поверили, полезли бы проверять. Ни связи нет, ни Интернета. Это говорит о том, что поломка серьёзная, отключили же не только наш дом. Центральная ведь сказала, что не мы одни застряли.

– Центральная, Центральная! – Нина постучала по кнопке с колокольчиком.

– Ну, чего?

– Есть известия? Долго нам ещё тут торчать?

– Долго. Устраивайтесь поудобнее. Авария на подстанции, весь район без света.

– Но…

– Чинят!!!!

Нина тяжело вздохнула.

– Я вот всё хотел у вас спросить, но случай не подворачивался, почему это у меня машина девчонская?

– Так белая.

– Ага. А мальчуковая это значит чёрная?

– Да. Как у меня.

– Хорошо, что у меня пальто хотя бы мальчуковое. Грязи на нём не очень видно, а вот ваше, если что, так ведь и не отстираешь.

– Если что, что?

– Если присесть, к примеру, где-нибудь. У нас, конечно, благодаря Людмиле Борисовне лифт два раза на дню моют, но в таком белом…

– Людмила Борисовна это кто?

– Общественность наша. Недреманное око прокуратуры, вы её видели.

– Да, видела. Но я не подписала, – на всякий случай сообщила Нина.

– Ну, слава Богу.

– Интересно, почему в таком хорошем лифте зеркала есть, перила вот тоже есть, а скамеечек никаких нет?

– Вы что? Поставь тут сиденья, тут сразу Людмила Борисовна общественную приёмную устроит. Присаживайтесь, в ногах правды нет. – Он опять зашуршал и подсветил Нину уже снизу.

Нина поняла, что он уселся в углу лифта.

– А вдруг там наплёвано? – предположила Нина, напустив в голос как можно больше яду.

– Да хоть и наплёвано, у меня ж не белое пальто. А у вас, я заметил, и сапоги на шпильках.