Пионер, 1949 № 02

Дина мрачно смотрела на доску. Она я не пыталась разобраться в этих бесконечных цифрах. Решение одного примера заняло всю доску, и Вася заканчивает его, присев на корточки. Дина ничего не успела записать. Да и что за радость механически списывать чужое, непонятное решение! Понять? Нет, этим надо было заняться раньше и не тянуть до конца полугодия. А теперь что ни шаг, чаща становится всё темнее.

На парту неожиданно падает записка. «Ты больна? Что-нибудь случилось дома?» - читает Дина. Она оглядывает класс. Кто это? А, Толя Обижаев. Она коротко отвечает: «Плохое настроение» - и отсылает записку обратно.

«Плохое настроение» - это самое неопределённое выражение. За ним можно скрыть и боль, и досаду, и обиду. «Плохое настроение» у Дины Филипповой - это глубокое недовольство собой и чувство одиночества.

Родители Дины уехали на некоторое время. Нет ничего страшного в том, что большая девочка, десятиклассница, поживёт вдвоём с братишкой. Но Дина привыкла к маминой заботе, к семье, к милым, уютным вечерам, когда все собираются вместе. А тут ещё и братишка заболел, за ним надо было ухаживать. Тысячи мелких забот нахлынули на Дину, и самая большая забота - учёба - потонула в них. День ото дня она откладывала уроки и наконец безнадёжно отстала от класса. А мама ещё пишет: «Учись, доченька».

- Слушай, Дина, - сказал Толя Обижаев на переменке, - давай я тебе помогу.

- Спасибо, Анатолий, но… Ты даже не представляешь, как я отстала, - ответила Дина. - Это - безнадёжное дело. И по математике и по физике. Я и сама не знаю, что мне делать…

И действительно она не знала, что теперь делать. Она потеряла веру в себя. Казалось, она ничего не может запомнить и понять. Ну, словно это не она, Дина, а совсем другой человек на её месте.

Но Дина не была одна. Её парта стояла среди шестнадцати других парт. И ребята, сидящие за этими партами, были её друзьями. Не случись это сделать Толе, кто-нибудь другой - не на этом уроке, так на следующем - подошёл бы и протянул ей руку помощи. Такой обычай у советских людей - помогать друг другу!

И Толя первым подошёл не потому, что его парта была ближе других, нет, - он был комсомолец и думал и беспокоился о своём классе.

По математике Дине стал помогать Толя Обижаев, по физике - Витя Богданов. Дина сначала не верила в успех. Ей было стыдно, что товарищи тратят на неё время, что они приносят ей свои тетради и, как маленькой, растолковывают то, что говорил в классе учитель.

Но постепенно непонятные и туманные ряды цифр превратились в ясные математические формулы и решения. А вскоре в классном журнале у Дины появились две новые отметки - сначала робкая тройка, а потом твёрдая и уверенная четвёрка.

Всё осталось по-старому, мама всё ещё не приехала, но всё стало совсем другим… Наверное, потому, что в трудную минуту плохо быть одной и хорошо, когда рядом друзья.

«Личное дело» Крюкова

Но была на свете другая двойка. Над ней никто не ронял слёз, и она, как всегда бывает с сорными растениями, собиралась расплодить вокруг себя ещё целую кучу себе подобных. Она стояла против фамилии ученика девятого класса Крюкова. А это был совсем иной человек, чем Дина. И две двойки рассказывали о двух разных историях.

Ничто не мешало Крюкову хорошо учиться. Единственной причиной плохой учёбы был он сам и его собственная лень.

На комитете комсомола произошёл горячий спор.

- Учиться? Это я.и сам знаю, - надменно заявил Крюков. - Я не маленький. Я достаточно сознательный человек, чтоб мне не указывали. В конце концов это - моё личное дело. И вообще я против того, чтобы обсуждать на комитете плохие отметки.

Нина Губина спокойно сказала:

- Ты сознательный, и ты знаешь, что комсомолец должен хорошо учиться. Но у тебя нет силы воли, ты ленив. И поэтому ты - такой сознательный - вдруг оказался самым отсталым человеком. Да разве дело только в двойке? Предположим, что её и не было бы. Всё равно ты учишься хуже, чем мог бы учиться.

- Ничего подобного, - пробурчал Крюков.

Однако уверенности в его голосе не было.

Вокруг были его друзья. Вместе они сажали деревья, пели песни, ходили в походы. Но как резко они говорят с ним сегодня!

И Крюков понимает: перед ним сейчас не просто весёлые друзья-приятели, а комсомольцы, которые стоят на важном участке борьбы - на школьном фронте. Они лучшие ученики школы, и в их сомкнутом ряду есть одна брешь, она пробита Крюковым. Они сурово требуют, чтобы он встал на своё место.

- Я даю. слово, - говорит Крюков.

Он выходит из школы и, идя- по широкому школьному двору, слушает ещё одного выступающего - самого себя. Должно быть, это самое.непреклонное и суровое слово, ведь этот «выступающий» знает дело во всех тонкостях.

…Через некоторое время Крюков исправил свою двойку, и больше она не появлялась в его табеле.

Так, помогая тем, кому нужна помощь, комсомольская организация сурово критикует тех, кто забывает о своём первом долге - учёбе.

Но надо сделать так, чтобы плохих отметок вообще не было и чтобы каждый учился как можно лучше. Вот об этом и думают комсомольцы школы.