Пионерлагерь имени Порошковой

– Очень хорошее дело, -сделала государственное выражение лица Порошкова. – Давно пора. А то у нас постоянно что-нибудь случается. А как спросить, так не с кого. Я правильно понимаю политику партии?

– Правильно, Валентина Ивановна, – одобрительно посмотрел на нее Петров.

– Тогда мне все понятно, – махнула рукой Порошкова, – Считай речь уже готова, – она рукой сняла с головы парик, под которым оказался стриженной ежик и подъехала к этажерке, заставленной потертыми папками. Порывшись немного, напевая песню «долетайте мы до самого солнца», она вытащила папку и повернувшись показала ее Петрову:

– Вот. Моя речь на съезде профсоюзов от шестьдесят седьмого года. Думаю, это то, что надо. Хотите прочитаю?

– Не надо. Я вам полностью доверяю вашему выбору, – замахал руками Петров, – Завтра в десять мы к вам заедем.

– А в субботу, я вам колхозную баньку организую у нас в Сосновке, – потирая руки покраснел от удовольствия Петрович, – Как в добрые, старые времена, Валентина Ивановна.

– А сейчас, извините нам пора. ««Работа»», —с сожаление произнес Петров протягивая руку Порошковой.

– Нормальная баба, – уже в лифте расслаблено произнес Петрович, – Медали только очень сильно любит. Тогда время было такое, все любили. Денег то особо не было не у кого. Так, что ты шеф организуй какую-нибудь медальку.

– А у меня кстати есть. – Петров порылся в карманах и достал медаль пионерского лагеря. –Подойдет?

– То, что надо, – одобрительно кивнул Петрович, – Теперь она тебе всю думу поставит.

***

Мариивановна проживала в панельной пятиэтажке, без лифта, на последнем этаже. Они сначала, затащили наверх мешки с картошкой, а потом сумку с договорами, которые по весу были не меньше мешков.

Петрович из последних сил нажал кнопку звонка. Но дверь никто не открыл.

– Куда же она пропала. – Петрович, перестал звонить и застучал кулаком в дверь, – Мариивановна. Картошка приехала.

– Чего стучите, – открылась соседняя дверь, из которой выглянула растрепанная соседка неопределённого возраста, – Нет ее. Уехала на работу.

– На какую еще работу, – не понял Петрович.

– В Сосновку. В колхоз вызвали ее. Там ищите, – прошипела соседка.

– Ну и дела, – Петрович снял шляпу, вытирая платком лысину, – Что делать будем, шеф?

– Ты, тогда отвези меня домой и возвращайся в Сосновку к Мариивановне. Надо чтобы она успела до заседания Госдумы договора оформить.

– Тогда давай, понесли обратно, – скомандовал Петрович хватая свой край мешка.

Загрузив обратно мешки и договора, они пообедали в уличной шаверме и поехали на Магистральную улицу, по адресу, который дал Петрову Алкид Фемистоклович в пансионате.

Дом на Магистральной, оказался тоже панельной пятиэтажкой. Квартира располагалась на первом этаже и из-за сплошных зарослей кустов перед окнами туда почти не проникал солнечный свет.

– Не очень у тебя шеф здесь респектабельно, – критически произнес Петрович, обойдя малогабаритную двухкомнатную квартиру, где из мебели была железная кровать и кухонный стол с двумя табуретками. – Такими деньгами ворочаешь, а живешь хуже Ангелы Меркель.

– Кого, – не понял Петров.

– Ну, этой немецкой канцлерши, – хохотнул Петрович, – Тут по телеку ее дом показали. У нашего бывшего председателя колхоза сарай больше был. Слушай, может перебирайся ко мне в Сосновку. У меня хоть туалет на улице, зато там птицы поют.

– Да, я бы не против, – обрадовался Петров.

– И мне с утра, за тобой заезжать не надо будет, – расплылся в улыбке Петрович, – Сейчас приедем, яичницы нажарим, чаю за зверобоем как напьемся. И телек завалимся смотрим. Там сериал бразильский снова показывать начали. Очень на нашу колхозную жизнь похоже.

– Надо же Мариивановну найти еще, – вспомнил Петров.

– Чего ее искать. Она через три дома от меня живет. Поехали.

Они по пути, заехали в магазин за продуктами и в хорошем настроении поехали в Сосновку.

***

– Дальше не проедем, – выйдя из машины, озадачено произнес Петрович, потирая затылок. – Колею вон какую накатали. Трактор похоже проехал тут после дождя.

– И что делать будем, – вышел следом Петров, разглядывая две глубокие колеи, залитые черной как нефть водой.

– Надо через Березовку попробовать. Это соседняя с нашей деревня. Может у них дорога получше.

Они сели в лимузин и Петрович задним ходом выехал на шоссе, и проехав чуть вперед, свернул в сторону, видневшейся на пригорке деревушки.

– Березовка, – ласково произнес Петрович.

Они без труда заехали по грунтовой, но плотной дороге наверх в деревню и Петрович притормозил у небольшой хатки в два подслеповатых окошка, возле которой на лавочке сидел и курил дед в свалявшемся треухе.

– Привет дед, – высунулся из окна Петрович.

– К той та, – разгоняя клубы спросил дед.

– Это, я Петрович из Сосновки. Не узнаешь, что ли?

– Ты же раньше на тракторе вроде ездил, – прищурился дед, разглядывая лимузин, – Председателя колхоза что ли возить стал?

– Типа того, – закивал Петрович, – Слушай дед, я к Сосновке через вас проеду?

– На ентой Волге не проедешь, – отрицательно покачал головой дед, – Там в низине залило дорогу. Только на тракторе если.

– А у Мишки Белоруса трактор на ходу?