Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.)

Елизавета продолжала заниматься вышиванием. Она нагнула голову, как будто желая поправить кисею, но рука ее дрогнула, щеки покраснели, и грустное выражение глаз сменилось другим, когда она сказала:

— Много ли мы знаем о вас, мистер Эдвардс?

— Много ли? — переспросил молодой человек, переводя взгляд на кроткое лицо Луизы, тоже оживившееся любопытством. — Много ли! Я столько времени прожил в вашем доме, и вы меня не знаете?

Елизавета медленно подняла голову, и смущенное выражение ее лица сменилось улыбкой.

— Мы, действительно, знаем, сэр, что вас зовут Оливер Эдвардс. Я слыхала от моей подруги, мисс Грант, что вы уроженец…

— Елизавета! — воскликнула Луиза, покраснев и дрожа. — Вы меня не поняли, дорогая мисс Темпль; я… я… это было только предположение. Кроме того, если мистер Эдвардс в родстве с туземцами, то разве мы можем упрекнуть его в этом? Чем же мы лучше его? Особенно я, дочь бедного и бесприютного пастора?

Елизавета с сомнением покачала головой и засмеялась, но, заметив грустное выражение на лице своей подруги, думавшей о бедности своего отца, продолжала:

— Нет, Луиза, ваше смирение заходит слишком далеко. Ни я, ни мистер Эдвардс не сравняемся с вами, разве только, — прибавила она, улыбаясь, — он королевский сын.

— Я дочь бедного и одинокого человека и не могу претендовать на какие-либо отличия. Из-за чего же, в таком случае, я стала бы считать себя выше мистера Эдвардса? Только потому… потому, что он, быть может, находится в очень, очень отдаленном родстве с Джоном-могиканом?

Молодой человек и Елизавета переглянулись при этих словах Луизы, так наивно выдававшей свое отвращение к его предполагаемому родству со старым воином, но ни один из них не улыбнулся над простотой девушки.

— Как вижу, мое положение здесь довольно двусмысленное, — сказал Эдвардс, — хотя я могу сказать, что заплатил за него своею кровью.

— Притом кровью одного из туземных владельцев страны! — воскликнула Елизавета, очевидно, плохо верившая в его индейское происхождение.

— Неужели признаки моего происхождения так ясно запечатлелись в моей наружности? Правда, кожа у меня смуглая, но не слишком красная, не краснее, чем вообще у белых.

— Теперь, пожалуй, краснее!

— Я уверена, мисс Темпль, — воскликнула Луиза, — что вы не всмотрелись как следует в мистера Эдвардса! Глаза его не так черны, как у могикана или даже у вас, также и волосы.

— Очень возможно, в таком случае, что и я могу претендовать на такое же происхождение. Мне было бы очень приятно сознавать это, так как всякий раз, как я вижу старого могикана блуждающим по этим землям, я чувствую, как слабы мои владельческие права.

— В самом деле! Вы так думаете? — воскликнул молодой человек с волнением, поразившим дам.

— Да, я так думаю, — возразила Елизавета после минутного недоумения. — Но что я могу сделать? Что может сделать мой отец? Если мы предложим старику дом и содержание, его привычки заставят отказаться. Не можем же мы снова превратить эти расчистки и фермы в охотничьи угодья, как желал бы Кожаный Чулок!

— Вы говорите правду, мисс Темпль, — сказал Эдвардсс. — В самом деле, что вы можете сделать? Разве одно, что, я уверен, вы и сделаете, когда станете хозяйкой этих прекрасных долин: пользоваться вашим богатством, не отказывая в помощи нуждающемуся. Больше вы ничего не можете сделать.

— А это она, конечно, сделает, — сказала Луиза, в свою очередь улыбаясь. — Но, без сомнения, найдется кто-нибудь, кто будет руководить ее делами в этом направлении.

— Я не стану подражать тем девушкам, которые выдают себя за ненавистниц брака, хотя только о нем и мечтают с утра до вечера. Но здесь мне поневоле придется остаться монахиней. Где я найду мужа в этих лесах?

— Здесь нет никого, кто был бы вправе мечтать о вас, — с жаром сказал Эдвардс, — и я уверен, что вы отдадите вашу руку лишь тому, кто будет заслуживать ее. Если же такого не найдется, то умрете, как живете теперь, любимой, уважаемой и почитаемой всеми, кто вас знает.

По-видимому, молодой человек решил, что им сказано все, что требует любезность, так как встал, взял шляпу и поспешно вышел из комнаты. Быть может, Луиза думала, что он сказал больше, чем требовалось. Она едва заметно вздохнула и снова опустила голову над работой. Возможно также, что мисс Темпль желала услышать больше. Ее глаза с минуту оставались устремленными на дверь, в которую вышел молодой человек. Затем она быстро взглянула на свою подругу, и продолжительное молчание показало, как много оживления может придать беседе двух восемнадцатилетних девушек присутствие двадцатитрехлетнего молодого человека.

Первым лицом, встреченным Эдвардсом, когда он выбежал из дома, был стряпчий, маленький квадратный человечек, с парой зеленых очков на носу и большой пачкой бумаг под мышкой.

— Здравствуйте, мистер Ван-дер-Скуль, — сказал Эдвардс, — кажется, у вас сегодня много работы в замке?