Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.)

Потребовалось не более минуты, чтобы поднять тело Бенджамена в лодку и причалить к берегу. Кэрби с помощью Ричарда, который, беспокоясь о его любимом помощнике, уже бросился было в воду, перенес бесчувственное тело дворецкого на берег и положил его подле огня. Шериф немедленно распорядился относительно мер к оживлению утопленника.

— Бегите, Билли, в деревню, — крикнул он, — и принесите бочонок, в котором я делаю уксус! Да торопитесь, не задерживайтесь, чтобы опорожнить бочонок; да зайдите к мосье Лекуа и купите пачку табаку и полдюжины трубок; да спросите у Ремаркабль соли и фланелевую юбку; да попросите мистера Тодда прислать мне ланцет и прийти самому; да… Эй, Дюк! Что вы делаете? Человек полон воды, а вы еще пичкаете его ромом. Вы хотите, чтобы он окончательно захлебнулся?

Все это время Бенджамен лежал неподвижно, судорожно стиснув в руках камыши, за которые он ухватился, опускаясь на дно, так крепко, что они помешали его телу всплыть ка поверхность. Глаза его, однако, открылись и дико уставились на группу, собравшуюся вокруг костра, а легкие работали, как кузнечные меха, точно вознаграждая себя за минутное бездействие. Так как он упорно не разжимал губ, то воздух выходил через ноздри, и он скорее фыркал, чем дышал, с такой энергией, что только крайнее волнение шерифа могло оправдать его поспешные распоряжения.

Бутылка, которую Мармадюк поднес к губам дворецкого, оказала поистине волшебное действие. Его рот инстинктивно открылся, руки выпустили камыши и схватили бутылку, глаза уставились в небо, и весь он отдался новому ощущению. К несчастью для дворецкого, ему пришлось, наконец, перевести дух и для этого отнять от рта бутылку.

— Ну, Бенджамен, — крикнул шериф, — вы меня изумляете! Как может такой опытный утопленник действовать так неблагоразумно! Вы и без того были переполнены водой, а теперь…

— Переполнен грогом, — перебил дворецкий, лицо которого с поразительной быстротой приняло свое обычное выражение, — но, изволите видеть, сквайр, я крепко закрыл свои люки, так что разве самая малость воды попала на нижнюю палубу. Послушайте, мистер Кэрби, я плавал по соленой воде большую часть жизни, случалось, плавал и по пресной. Вот что я вам скажу: вы самый неуклюжий увалень, какой когда-нибудь греб на лодке! Пусть тот, кому нравится такой гребец, плавает с вами сколько ему угодно, но черт меня побери, если я когда-нибудь возьму вас в товарищи! Как это вам понравится! Сбрасывает человека в воду, и хоть бы догадался кинуть ему конец веревки! Натти Бумпо, вашу руку! Говорят, будто вы индеец и скальпировали людей, но вы оказали мне важную услугу и можете считать меня своим другом; хотя, конечно, приличнее было бы подвести под меня канат, чем вытаскивать старого моряка за косу, но я полагаю, что вы привыкли брать людей за волосы, так как это было сделано не во вред мне, а в пользу, а в конце концов это не столь важно, изволите видеть!

Мармадюк прекратил дальнейшие разговоры, решительным тоном, который сразу прекратил всякое сопротивление со стороны его кузена, отослал Бенджамена в деревню берегом и приказал вытащить на берег невод, из которого на этот раз вся рыба благополучно улизнула.

Затем поделили рыбу. Билли Кэрби улегся у костра, чтобы стеречь ее и невод до утра, а остальные уселись в лодку и отправились в деревню.

Когда лодка приближалась к противоположному берегу, огонь на челне могикана еще светился у восточных гор. Внезапно его движение прекратилось, затем он угас, и все погрузилось в глубокий мрак.

Мысли Елизаветы переходили от молодого человека, который помогал ей и Луизе закутаться в шали, к охотнику и индийскому воину, и ей захотелось посетить хижину, в которой так дружно уживались люди с такими различными привычками и характерами.

ГЛАВА XXV

На следующее утро, едва утренние лучи солнца забрезжили на востоке, Джонс встал и, приказав оседлать лошадей для себя и Мармадюка, отправился с необычайно деловым видом в комнату судьи. Дверь не была закрыта, и Ричард вошел без стеснения, что характеризовало не только отношения между кузенами, но и обычные манеры шерифа.

— Ну, Дюк, на коней, — крикнул он, — и я объясню тебе то дело, на которое намекал вчера вечером! Всему свое время, и, по моему мнению, рыбная ловля не подходящее время для обсуждения важных предметов. Э! Что за чертовщина? Что с тобой, Мармадюк? Здоров ли ты? Дай-ка пощупать пульс: мой дед, как тебе известно…

— Совершено здоров телом, Ричард, — перебил судья, отстраняя кузена, который собирался приступить к исполнению обязанностей доктора, — но болен душою. Вчера, вернувшись с рыбной ловли, я получил письма, и в числе их вот это.