Пионовый фонарь

- По правде говоря, - решился Аикава, - все дело в вашем слуге Коскэ. Вы, господин Иидзима, часто расхваливали его при мне. Говорили, что человек он преданный, происходит из самурайского рода, хотя и опустился сейчас до положения дзоритори, и сыновнему долгу он верен, и вообще малый славный. Вы еще говорили, что нет у него ни родных, ни близких, и потому вы-де сами позаботитесь о нем, отдадите его в какой-нибудь дом наследником и сделаете самураем. И вот я, наслушавшись, как вы его хвалите, прихожу, бывало, домой и об этом рассказываю, слугам своим кричу, чтобы брали пример с Коскэ, что у господина Иидзимы, и кухарка наша О-Сак нахвалиться им не может: и собой, говорит, он хорош, и душой приятен, и благороден, и даже кормилица наша его на все лады расхваливает… В общем, получилось так, что моя дочь, только вы не смейтесь, господин Иидзима… Фу, даже в пот от стыда бросило… Короче говоря, моя дочь, оказывается, в этого Коскэ влюбилась до изнеможения. Срам какой! И ведь никому ни слова не говорила, даже своей бабке-кормилице, и только вчера вечером мне во всем призналась… "Как же ты смела молчать, - я ей говорю, - разве ты не дочь самурая? Разве даже в каком-то дзёрури [23] не сказано: "Пусть мы бедны, но я - дочь воина"? Как, говорю, ты, дочь самурая, опустилась до того, что влюбилась, забыв о чести и долге, да еще заболела? Да я, говорю, тебя зарублю, хоть ты у меня и одна на всем свете! И чем он тебе приглянулся, говорю, этот Коскэ, у него же за душой ничего, кроме синей куртки и деревянного меча, нет. Неужто, говорю, он такой уж на вид красивый?" Она тогда мне и отвечает: "Нет, говорит, батюшка, я господина Коскэ полюбила не за то, что он красивый". - "А за что же это?" - я спрашиваю. "За его преданность, - она отвечает. - Кто предан своему хозяину, говорит, тот и сыновнему долгу верен". - "Так, - я говорю, - это верно, кто верен родителю, тот верен долгу, а кто верен долгу, тот верен родителю непременно". Тут дочь мне и говорит: "Получаем мы в год на прокорм, говорит, всего сто мешков риса, вот возьмете вы, говорит, в сыновья кого-нибудь со стороны и уйдете на покой, а что будет, если этот человек плохим окажется? Рису мы получаем мало, говорит, и мне придется плохо, и я не смогу выполнить свой долг перед вами. Не хочу я, говорит, в оплату за ваши благодеяния, быть плохой дочерью. Вот, говорит, я и подумала, что лучше нам взять в дом дзоритори, хоть простого слугу, только бы он был человеком верной души, тогда бы мы с таким мужем служили бы вам верой и правдой. Вот, говорит, почему я полюбила Коскэ и даже заболела от любви…" Ну, тут она залилась слезами и принялась просить у меня прощения. Рассуждения ее показались мне разумными, и я пообещал ей попросить вас, господин Иидзима, отдать мне в наследники вашего Коскэ. Покорнейше прошу не отказать в моей просьбе, пожалуйста, очень прошу!

- Ну что же, - сказал Иидзима, когда Аикава замолчал, - благодарю за честь. Буду только рад.

- Так вы согласны? - вскричал Аикава. - Вот спасибо-то вам!

- Но прежде следует сообщить ему. Не сомневаюсь, что он будет весьма обрадован. Получив его согласие, я немедленно дам вам знать.

- Да зачем мне его согласие? - удивился Аикава. - Достаточно того, что согласны вы!

- Простите, однако ведь не я же иду к вам в наследники!

- Коскэ не может отказаться, - убежденно сказал Аикава. - Он верен долгу и согласится на все, что вы ему ни прикажете. Только бы вы приказали ему, господин Иидзима. В этом году мне будет пятьдесят пять, дочери исполняется восемнадцать, и мне хотелось бы прямо сейчас узнать, как решится дело с моим наследником. Покорнейше прошу, не отказывайте мне!

- Хорошо, согласен, - сказал Иидзима. - Если у вас есть сомнения, могу дать клятву на мече.

- Нет-нет, что вы, вполне достаточно вашего слова! Покорно вас благодарю… Ну, побегу сказать дочери, то-то обрадуется! Понимаете, если бы я пришел и сказал, так, мол, и так, господин Иидзима не возражает, но должен сперва спросить согласия у самого Коскэ, она бы страшно расстроилась, что там еще Коскэ скажет. А вот теперь, когда все решилось так определенно, совсем другое дело. Она на радостях съест несколько чашек риса, и болезни ее как не бывало! Только есть, знаете ли, пословица: "С добрым делом поспеши". Так давайте же завтра, когда вы изволите вернуться с дежурства, сразу обменяемся подарками в знак помолвки. И господина Коскэ приведите, пожалуйста, хотелось бы его дочери показать… Ну, бегу!

- Может быть, выпьете чарку? - предложил Иидзима, но Аикава, полный радости и весь мокрый от пота, торопился к дочери и попросил разрешения откланяться немедленно. Повернувшись, он налетел на столб, охнул от боли и выскочил из дома.

- Вот растяпа, - весело сказал Иидзима. - Эй, кто-нибудь, проводите его! - Он был очень доволен и гордо приказал: - Позвать Коскэ!

- Коскэ нездоров, - сказала, входя, О-Куни.

- Это ничего, - сказал Иидзима. - Позови его на минуту.

- О-Такэ, - обратилась О-Куни к служанке. - Ступай и передай Коскэ, что господин требует его к себе.

О-Такэ побежала в людскую.