Пионовый фонарь

Они, не мешкая, притащили на веранду свои корзинки.

- Ну-ка, - сказал Иидзима, - посмотрим, что в корзинке у Такэ… Так, женщина ты бережливая, я вижу здесь полотенце, которое тебе пожаловали в позапрошлом году. Молодец, такой и положено быть женщине. Всякую тряпочку заверни в бумажку и сохрани… Давай сюда твою корзину, О-Кими!

О-Кими, смущенно хихикая, попросила:

- Если можно, господин, пусть мою корзинку кто-нибудь другой осмотрит…

- Нет, так нельзя, - возразил Иидзима. - Я осмотрел вещи Такэ, и если не осмотрю твои, она может обидеться…

- Ну, пожалуйста…

- Что ты так смущаешься?.. А, вот в чем дело! Накопила полкорзины срамных книжек… [31]

- Простите великодушно, я их не копила, это мне родственники прислали…

- Ладно, можешь не оправдываться. Читай на здоровье. Говорят, от этого охота пуще становится…

- А теперь надо обыскать Коскэ и Гэнскэ, - распорядилась О-Куни. - О-Такэ, беги и пришли их сюда с вещами.

О-Такэ побежала в людскую.

- Коскэ! Гэнскэ! - крикнула она. - Вас господин зовет!

- Что там случилось, Такэ? - спросил Гэнскэ.

- Пропало сто золотых! Берите свои вещи и идите, всех сейчас обыскивают! Говорят, что украл кто-то из домашних!

- Вот беда, - сокрушенно сказал Гэнскэ. - И откуда только к нам вор пробрался? Ну да ладно, сейчас идем.

Они вынесли свои ящики на веранду и поставили перед Иидзимой. Гэнскэ запричитал:

- И как это могло случиться, ума не приложу… Сто золотых рё пропало, это что же такое! Мы же с Коскэ так строго ворота охраняем… Вот ведь несчастье какое…

- Мы обыскиваем потому только, - объяснил Иидзима, - что это случилось в мое отсутствие, когда дом был на попечении О-Куни, и это ее очень взволновало…

- Коскэ, - сказала О-Куни. - И ты, Гэнскэ. Мне очень жаль, но вы тоже оказались под подозрением. Давайте сюда ваши вещи.

- Вот, проверьте, пожалуйста, - сказал Гэнскэ.

- Больше у тебя ничего нет?

- Это все, что я имею. Больше у меня ничего нет.

- Ай-яй-яй… Как же ты укладываешь кимоно, подвернув рукава? Надо складывать как следует… А это что? Ночное кимоно? Неряха, скатал в комок и сунул как попало… Тесемка какая-то… От вещей? Все в грязи, засалено… Ну, ладно. Давай твой ящик, Коскэ. У тебя только этот ящик, больше нет?

О-Куни запустила руки в ящик Коскэ и принялась неторопливо перекладывать вещи. Подброшенный кошелек, конечно, оказался там. О-Куни подцепила его ручкой веера, подняла на всеобщее обозрение и, повернувшись к Коскэ, осведомилась:

- Как попал этот кошелек в твой ящик?

Коскэ остолбенел.

- Что такое? - проговорил он. - Откуда это? Впервые вижу!

- Не прикидывайся! - строго сказала О-Куни. - Сто золотых пропали вместе с этим вот кошельком! Я уж не знала, что и подумать, даже к гадальщику обращалась. Я отвечаю за эти деньги перед нашим господином, немедленно верни их!

- Да не брал я их! - закричал Коскэ. - И не думал брать, хоть вы что угодно говорите! И как этот кошелек ко мне попал, не понимаю!

- Гэнскэ, - сказала О-Куни. - Ты служишь в этом доме дольше всех. Ты старше всей челяди по возрасту. Я думаю, Коскэ воровал не один. Он был в сговоре с тобой. Сознавайся, Гэнскэ. Сознайся первым.

- Это… Я ведь… - забормотал Гэнскэ и вдруг завопил: - Что же это, Коскэ? Что ты наделал? Ведь теперь из-за тебя и меня запутают! Я здесь уже восемь лет служу, меня всегда честным считали, а теперь будут подозревать, потому что я старше всех!.. Не дай меня запутать, Коскэ, скажи все!

- Я ничего не могу сказать!

- Это ты говоришь, что не можешь! А как же кошелек у тебя в вещах оказался?

- Да откуда я знаю, сам по себе оказался!

- Этим ты не отделаешься, - сказала О-Куни. - Кошелек сам собой в твой ящик попасть не мог. Я теперь тебя насквозь вижу, какой ты есть! И не смей притворяться! Конечно, наружность у тебя милая, невинная, а на поверку выходит, что ты жулик! Это таких, как ты, называют скотами, псами, не знающими ни чести, ни благодарности! Из-за тебя я виновата перед господином! Свинья!

Она пнула Коскэ в колено.

- Что вы делаете! - вскрикнул Коскэ. - Не знаю я ничего! Не знаю, говорю вам, не знаю!

- Гэнскэ, - сказала О-Куни. - Сознавайся ты первым.

- Коскэ, опомнись! - умоляюще сказал Гэнскэ. - Ведь меня же подозревают, думают, что это я тебя подбил на это дело! Признайся, и дело с концом!

- Не знаю я, - твердил Коскэ. - Что ты пристал ко мне? Ну как это можно, чтобы слуга украл у господина сто золотых? Это же подумать страшно! Не знаю я, говорят тебе!

- Не знаешь? - разозлился Гэнскэ. - Твердишь, что не знаешь, а как кошелек у тебя очутился? Украл, а я из-за тебя страдать должен? Признавайся, негодник, живо признавайся, ну? - Он ударил Коскэ. - Будешь ты признаваться или нет?

Коскэ со слезами твердил, что он не виноват. О-Куни торжествовала. Вот она, месть за ту ночь! Господин сегодня же либо зарубит, либо выбросит Коскэ из дома. От избытка чувств она изо всех сил ущипнула Коскэ за ногу и прошипела:

- Так не скажешь, Коскэ, нет?

Коскэ плакал от обиды и отчаяния, не понимая, как это могло произойти, зная только, что ему не оправдаться перед господином.