Пёс Дождя

Этим утром, когда он впервые за весь этот долгий, наполненный глупыми нелепостями и опасными глупостями, месяц получил увольнение, стена отчуждения ощущалась им крепче, чем когда-либо. Давящее безразличие можно было потрогать когтем, столь ощутимо висело неестественное молчанье, когда они покидали казарму. Он шел окруженный этой стеной, шел, привычно думая о Рикки. Рикки остававшейся в гулком одиночестве казармы готовится к бою с грязными клозетами. Рикки, как всегда нашедшую для каждого смешное или ехидственное наставление. Наставительно раздающую советы, как следует потратить драгоценное время вне надоевших школьных стен. Каждому нашлись дружеские поручения - каждому, но не ему. Он вновь ощутил глупое чувство, что его стерли из реальности, как будто он исчез, стал невидимкой - никому ненужным, мешающим всем жить невидимкой.

Когда их группа, смешавшись с остальными старшекурсниками, выбралась, наконец, на долгожданную свободу, Йоки пришло не очень смешное сравнение - "Удавы" островок молчания среди гомонливого озера остальных курсантов, весело размышляющих как бы получше оттянуться на выданное только что дежурным офицером имперское серебро. Чтобы избавиться от этого чувства Йокерит побыстрее отделился от основного потока несущегося бодрым шагом по направлению к городу - свернув на замощенную старым белым камнем дорожку ведущую к старому порту. Тогда же он в очередной раз испытал пресловутое чувство своего исчезновения из реальности; никто не окликнул его, как это бывало раньше, никто не предложил присоединиться к нему, никто даже и не подумал спросить, куда решил направить свои стопы мастер-курсант Йокерит.

Громоздкая туша здоровяка в полосатой бело-синей рубахе грузно плюхнулась на бочонок, за которым орк провел утро в тщетных попытках залить элем огонь тоски. С грохотом сметая с бочонка накопившиеся там за утро кружки и тарелку с недоеденным руконогим, морячок (въевшийся запах морской соли, подгнившей рыбы и еще чего-то неуловимо портового, подсказал Йоки, что это опившееся эля тело принадлежит совсем не бутафорскому моряку) тупо уставился на орка мутными бело-синими в красных прожилках хумансийскими глазками.

--Где тут гальюн? - печально изрекло тело, неуклюже стараясь принять вертикальное положение. От очередного мощного толчка пытающегося встать на ноги покорителя морей, с бочонка слетел тяжело звякнувший империалами кошелек, а следом спланировал и черный берет, теряя вложенные в него белые парадные перчатки.

Йоки осторожно помог морячку подняться и, убедившись, что тот выпрямился и подобно стойкому прибрежному баньяну под ураганным штормовым ветром, упрямо стоит, лишь слегка покачиваясь под натиском бури хмельных паров, аккуратно собрал свое имущество.

--Он спер мой кошелек! - трубный рев здоровяка неприятным гулом наполнил зал.

Йоки как раз надевал перчатки, собираясь покинуть эту забегаловку, так и не давшую ему спасение от самого себя. В голове слегка шумело от выпитого эля, но и опьянение ожидаемого облегчения ему не принесло. Хуже того симпатичная девочка-подавальщица напомнила ему о том самом, запретном, желании, что продолжало грызть его.

"Надо было "огненную воду" заказывать, может тогда бы проняло", - расстроено подумал орк и бросив на стол еще одну монетку, как заведено "девчонкам на чулочки", направился к выходу, неторопливо прикидывая чем бы заняться дальше.

Рядом испуганно взвизгнул девичий голосок, сзади шею захватила жесткая рука, в ухо ударил сиплый рык:

--Отдай мой кошелек, жабомордый! А не то...

Локоть, будто на тренировке ушел назад, заставляя замолчать противный голос, равнодушно добавив пяткой по опорной ноге пьянчуги, Йокерит аккуратно бросил через плечо завывающего от боли хуманса. Кабачок содрогнулся от грохота.

"Такой большой, а падать не умеет", - очередной раз изумился нелепостью хумансов орк и, перешагнув через вяло трепыхающегося покорителя морей, направился к двери.

--Эй, погодь! - заорали вслед сразу несколько глоток.

Йокерит обернулся - трое приятелей давешнего прощелыги, угрожающе размахивая руками, топали к нему. Хозяин испуганно взирал на все это из-за своей стойки, впрочем, орк отметил, что рядом с ним на стойке появилась внушительно выглядящая сучковатая дубина...

--Это вы мне? - уточнил Йоки, уже прикидывая кого следует нейтрализовать первым, а кому придется подождать своей очереди. Внутри приятно сжималась знакомая пружина ожидания боя. Тело ощущалось послушным инструментом, даже хмель исчез из головы, - мысли вновь стали четкими, ясными, понятными.

"Ваше главное оружие - вы сами", - к месту вспомнилось очередное наставление мастер-наставника Борхи.