Пёс войны

Не успев произнести и трёх слов, она получила короткий тычок кулака в печень и, согнувшись от боли, замолчала, пытаясь справиться со спазмом, скрутившим её мышцы узлом. Не дожидаясь, когда она придёт в себя, директор ухватил её сильными пальцами за подбородок и, заставив поднять глаза, мрачно прошипел:

– Слушай меня внимательно, глупая сучка. Я приказал тебе оставить Араба в покое, а ты вместо этого отправила моих парней на смерть. Троих молодых, перспективных парней. По твоей милости эти ребята стали посмешищем всего агентства. Счастье, что он всегда старается избегать ненужной крови. Только поэтому ребята живы. Как ты посмела не выполнить моё указание?!

– Ваши указания идут вразрез с моими изысканиями. Мне нужны ваш агент и её ребёнок. Она не могла забеременеть от случайной связи. Что-то изменило её организм, и я должна узнать, что это такое. Это важно не только для наших изысканий. Это важно для всего мира. Для всей науки. Вы понимаете, что будет, если мы сможем лечить всех бесплодных женщин? Вы знаете, как это важно? Это же наука! – прохрипела Ширли, глядя на директора фанатичным взглядом.

– Да наплевать мне на твою науку! – рявкнул в ответ директор. – Вы отстраняетесь от работы до конца расследования. Ваш допуск в лабораторию аннулируется. С сегодняшнего дня вы находитесь под домашним арестом. Любая попытка покинуть дом без уважительной причины будет рассматриваться как попытка к бегству и создание опасности по разглашению государственной тайны. Пресекаться ваши действия будут самым жёстким образом, вплоть до применения оружия. Работать вы будете только в своём кабинете в присутствии охраны. Уведите, – жёстко приказал директор, и Ширли почувствовала, как её просто уносят из приёмной.

Проводив эту странную процессию долгим взглядом, директор вздохнул и, повернувшись к секретарше, устало попросил:

– Сварите мне, пожалуйста, кофе, Менди.

– Конечно, шеф, – кивнула она и, легко поднявшись, принялась колдовать над аппаратом.

Внеся поднос в кабинет, она ловко поставила чашку перед директором и, помолчав, спросила:

– Шеф, при всём моём к вам уважении, может, вам стоит просто заменить её? Слишком много проблем с этой заносчивой стервой. На неё даже Араб жаловался. А уж он способен даже со змеёй общий язык найти.

– Это точно. Его терпению я иногда даже завидую, – криво усмехнулся Сторм, отпивая кофе. – Вся проблема в том, что эта стерва – лучшая в своей области. Есть у меня на примете ещё один парень. Полный ботаник, но в этих делах ей почти не уступает. Возможно, если она не угомонится, я и привлеку к работе его.

– Боюсь, шеф, вам пора сделать это сейчас. Скажу откровенно. У меня сложилось стойкое убеждение, что она действует из личных мотивов. Не знаю уж, чем ей так насолила наша Салли, но с момента возвращения группы Макгрегор только и делает, что роется в её файлах. Всё перевернула. Даже медицинскую карту выцарапала. Всё это время она не столько работала, сколько бегала к вам с жалобами на всех подряд.

– Знаю, Менди, знаю. Надеюсь, у тебя в этом деле нет личных интересов? – неожиданно спросил директор, повернувшись к своему проверенному секретарю.

– Нет, шеф, – спокойно улыбнулась Менди. – Араб, конечно, интересный мужчина, но, на мой вкус, несколько жестковат.

– Вы что, варить его собираетесь? – не понял директор.

– Да, нет, – рассмеялась Менди. – Я имею в виду характер.

– Ну, да. Тот ещё подарочек, – кивнул директор, допивая кофе. – Хотя, при его профессии, по-другому нельзя.

– Ну, во всяком случае Салли он подошёл. И я рада за неё. Но с этой сучкой, похоже, будет масса проблем.

– Не дави на меня, Менди. Я же сказал, ещё один её срыв работы, и я её заменю. Думаю, под конвоем ей будет проблематично бегать сюда с жалобами. И давай закончим на этом.

– Как скажете, шеф, – пожала плечами Менди и, забрав пустую чашку, вернулась в приёмную.

Раздумывая над сложившейся ситуацией, директор пытался решить, как склонить наёмника к добровольному сотрудничеству. Естественно, что ни о каком хирургическом вмешательстве и речи быть не могло. Он отлично понимал, что первый, кто приблизится к этому человеку со скальпелем в руках и без его разрешения, умрёт быстрее, чем успеет ахнуть: «Мама!»