«Пёсий двор», собачий холод. Тетралогия (СИ)

Графа Набедренных взяла оторопь. Неуютно признавать, что галлюцинация осведомлена о твоих действиях лучше тебя самого. Память по вопросу справедливости предъявленных обвинений высказываться не намеревалась.

Мистер Брэд Джексон потянул графа Набедренных за рукав.

— Доброй ночи, — поклонился граф Набедренных галлюцинации. — Сделайте милость, угоститесь этим проклятым бальзамом. Но имейте в виду: под действием лунного света он мог приобрести опасные свойства. Все эти алхимические процедуры сказываются на простых смертных самым неожиданным образом.

— Надо же, уважил старика, — крякнула галлюцинация и мигом заграбастала бутылку.

Расставание с эликсиром, обрывающим всякое сообщение между телом и душой, показалось графу Набедренных наиболее разумным шагом в сложившихся обстоятельствах.

— Ну, твоё здоровье! И мальчика твоего. Вроде не бедствуете, так дошли бы хоть до кабака какого, где комнату можно взять. А то перебудили всю округу ахами-охами.

Граф Набедренных понадеялся, что вся округа убоится выходить в исподнем на снег и тем избавит его от живописания благополучно утонувших на дне бутылки нюансов. Хотелось прямо сейчас принести какой-нибудь обет построже, но на ум, как назло, не приходило ни одной подходящей ритуальной формулы, а без формулы такие дела, конечно, не делаются.

Он кивнул галлюцинации, развернулся, запахнул пальто (стараясь не задумываться, что же там с рубашкой), и так и не смог решить, стоит ли повиниться перед мистером Брэдом Джексоном. И в каком тоне теперь продолжать беседу.

— В голове не укладывается! — отчего-то прошептал мистер Брэд Джексон. — В Европах мужчинам, которых застали в двусмысленной ситуации, грозила бы тюрьма.

— В самой надёжной тюрьме нет ни стен, ни решёток, а роль надзирателя берёт на себя стыд. Это особенно ясно видел господин Йыха Йихин, оборудовавший при своём борделе так называемые аскезные — помещения, где можно было всецело предаться стыду, охватывающему душу после побед тела.

Мистер Брэд Джексон бросил на графа Набедренных короткий, но предельно внимательный взгляд.

— Хотите сказать, часть нынешних учебных аудиторий, а то и секретариат, могут оказаться бывшими помещениями, посвящёнными стыду?

Граф Набедренных улыбнулся в полной растерянности. И, пожалуй, порадовался, что подспудный смысл высказывания мистера Брэда Джексона не задел — а об Академии всегда поразмышлять приятно.

— Увы, точными сведениями я не обладаю. Но готов поставить на изолированные закутки, которые идут по правую руку, если подниматься по лестнице. Они располагают к бегству.

— Граф… а это правда, что бордели с оскопистами существуют в Петерберге по сей день? — любопытство мистера Брэда Джексона было таким ребячливым и одновременно неловким, что от сердца немедленно отлегло. Всё, что там могло и не могло лежать.

— Существуют, конечно. Другой вопрос, что после смерти господина Йыхи Йихина, несомненного гения и первооткрывателя, салоны подобного рода опростились, пришли в духовный упадок. Господин Йыха Йихин сочинил оскопистов как памфлет на скопников, проживающих благочестивыми общинами вдали от мирской суеты. Он утверждал, что скопническая чистота эгоистична, и приглашал всякого, у кого достаточно средств, прикоснуться к чистоте альтруистической.

— Альтруистической? — засмеялся мистер Брэд Джексон. — Но ведь это коммерция, и при том — самого кощунственного толка! Скопники — всё ж таки религиозная секта.

— Оскописты господина Йыхи Йихина настаивали на том, что они тоже секта. А оказание соответствующих услуг за деньги было их послушанием, — граф Набедренных вздохнул: — Ничего этого теперь не осталось, одна лишь выхолощенная эстетика — кружева, собачьи ошейники да уровень эрудиции, призванный удовлетворить самого взыскательного ценителя бесед… Духовная же основа утеряна безвозвратно.

— А вы проверяли?

Мистер Брэд Джексон взлетел на крепко сбитый сугроб и взирал оттуда с неприкрытым лукавством. Граф Набедренных поймал себя на готовности получить за шиворот снежком — вероятно, виной тому был вид мистера Брэда Джексона. Изрядно мягкие черты в сочетании с некоторой общей угловатостью заставили бы заподозрить в нём несовершеннолетнего, не будь он принят в Академию вольнослушателем.

— Так проверяли или нет, граф?

— Вы вынуждаете меня краснеть — я действительно позволил себе грех не подкреплённого опытом суждения. Это низко и недостойно. Молю вас, молчите о моём позоре.

— Вы будете моим должником. Впрочем, можете рассчитаться прямо сейчас — если мы выпьем ещё.

Удостоверившись, что луна по-прежнему высоко, граф Набедренных покачал головой:

— Невероятной удачей будет найти в этот час открытое питейное заведение поблизости. Ни в коем разе не отговариваю вас от попыток, но предупреждаю о более чем возможном разочаровании.

— Да? Как жаль, — понурился мистер Брэд Джексон. — Хотя подождите… Я снимаю комнаты через две улицы отсюда, и уж вино-то у меня должно было остаться.