Пёстрые перья (СИ)

Вцепившись в ступеньку, я застыл на месте. Вразвалку подошёл Тим, наступил мужчине ногой на спину, и выдернул своё копьецо. Окинул меня диким взглядом, и так же неторопливо удалился.

Неощутимо переступая, я подобрался к лежащему на земле возчику. Наклонился, собираясь осмотреть рану. По его телу внезапно прошла судорога. Он дёрнулся раз, другой, и застыл.

Разрываясь между страхом и жадным любопытством, казавшимся мне самому ужасным, я пошёл вдоль обоза. Пройдя мимо телеги, вышел к карете наших попутчиков. Дверцы её были распахнуты насквозь. Она стояла, склоняясь на одну сторону. Обойдя карету, я понял, почему. С той стороны из дверцы, наполовину высунувшись наружу, лежало тело толстого торговца. Что это был он, я догадался по его сложению и одежде. Головы у него не было.

В глазах у меня поплыли лиловые круги. Я сложился пополам, и меня вырвало.

Когда во мне уже не осталось ничего, кроме желчи, я, скорчившись, отошёл от кареты. Пробрался мимо тяжело гружёного воза, затянутого грубым полотном, и увидел впереди собравшихся в круг разбойников. Направился к ним, и вступил ногами во что-то мягкое. В панике не сразу понял, что вижу. Оказалось, это меховая накидка давешней дамы. Немного поодаль белел полотняный комок – смятая нижняя юбка.

От группы собравшихся у телеги раздался гомон, и громкая брань. Они немного расступились: только что получивший рану Грач, держась за руку, отходил в сторону. В центре круга остался рослый мужчина. Это был начальник охраны обоза наших попутчиков. Камзол его в нескольких местах был распорот и пропитан кровью. У ног охранника лежал его товарищ, очевидно, выбывший из схватки.

Начальник охраны поудобнее перехватил тяжёлый офицерский палаш. В другой руке он сжимал короткий клинок. Лицо у него было отчаянное. Очевидно, он собирался дорого продать свою жизнь.

В круг вошёл Чеглок. В правой руке у него был охотничий нож, левая обмотана курткой. Он медленно пошёл к противнику, двигаясь по кругу. Зрители потеснились, освобождая пространство для боя, и закрыли мне обзор своими спинами.

Завертевшись на месте, я подбежал к возу. Уцепившись за обод колеса, попытался взобраться на ось. Потом в тесном круге зрителей снова появился просвет, и я увидел.

Всё было кончено. Рослый начальник охраны опустился на колени. Палаш выпал из его руки. Потом он медленно повалился набок. Зрители восторженно зашумели. Чеглок спокойно принялся вытирать окровавленный нож.

Круг распался. Оставшийся на месте схватки Бобр снял с поверженных охранников оружие, а затем добил двумя точными ударами.

Я стоял у воза, не решаясь ни пойти дальше, ни убежать. Меня заметили.

– Кажется, наша красотка решила принарядиться? – сказал Молль. Он улыбался. От дурного настроения не осталось и следа. Белые зубы его блестели, подчёркнутые курчавой бородкой.

Я опустил глаза. В моей правой руке была зажата меховая накидка.

– Мне хотелось отдать её хозяйке.

Хмурый Чеглок взял у меня накидку, и отбросил в сторону:

– Я тебе получше найду.

Заночевали мы в тех самых полуразрушенных строениях. Перед этим я увидел, как захваченный обоз – телеги и карету – загоняют в лес. Я ожидал шума и треска, когда они будут продираться через заросли. Но повозки исчезли тихо, только закачались, шурша, ветки густых кустов.

В путь мы тронулись затемно, а к полудню повстречали небольшое селение. В селении была гостиница, и пост солдат. Мы благополучно миновали их, и выехали на хорошо укатанный тракт.

Глава 23

Дорога теперь всё время шла вверх, прежде покатые холмы превращались в настоящие горы. По их склонам взбирались рощицы вечнозелёных растений.

В ближайшем городке, где проводилась ежегодная ярмарка, мы избавились от большей части нашего имущества. А ещё через несколько дней разбили лагерь в хвойном лесу, зажатом между гор.

Предводитель разбойников не дал никому отдохнуть ни минуты. Стоило остановиться, все принялись за дело. Были устроены землянки, отхожее место. К концу дня все валились с ног, но работа была закончена.

Мне понравилось на новом месте. Лес здесь был густой, дикий. Наверное, в некоторые уголки никогда не ступала нога человека. Иногда я уходил от лагеря, находя всё новые укромные полянки, и чудесные, освещённые солнечным светом рощицы. Воздух был такой, что кружилась голова. Его можно было пить, как вино. И почему-то я совсем не боялся заблудиться. Стоило мне отойти от лагеря, во мне словно раскрывалась карта, и я всегда знал, где нахожусь.

Однажды меня позвали к Чеглоку в землянку. Знакомая мне Хронография была разложена на ковре. В книге открыли новую страницу. Там были горы, реки и дороги, извивающиеся меж аккуратно нарисованных ёлочек.

Главарей интересовала одна дорога. Она тянулась от границы, проходя мимо городка, окружённого на карте миниатюрным частоколом. Потом дорога начинала петлять, входила в лес, пересекала горную речку, и выбегала на большой тракт.