Пётр и Павел. 1957 год

– "Шарашка"?.. Первый раз такое слово слышу, – удивился Ираклий.

– Тот же самый лагерь, но… Как вам сказать?.. Режим в нём специальный. Туда забирают только высококлассных специалистов, и те за пайку белого хлеба создают для "них" уникальные вещи. Поэтому их кормят настоящим супом с мясом, на третье даже компот дают, перед сном позволяют гулять по территории лагеря без охраны, разрешают читать не только специальную литературу, но и беллетристику тоже. Представляете?.. Я, например, мог по каталогу выписать из "Ленинки" любую книжку… Но, конечно, главное преимущество шарашки – это общение. Туда сажают только интеллектуалов, и, сами понимаете, с ними есть о чём поговорить. Само собой, не обходится без трений и конфликтов… Увы!.. Это неизбежно в любом общежитии, но все эти частные неурядицы – сущая мелочь в сравнении с тем безпределом, что на обычной зоне творится. Думаю, товарищ, – он кивнул в сторону Павла Петровича, – может подтвердить.

"Как странно! – подумал Троицкий. – Очевидно, мы отныне даже в тысячной толпе будем безошибочно отличать друг друга".

– С Георгием мы сразу сошлись. Сначала по работе, а потом просто подружились. Он тоже любил Блока, и мы на вечерних прогулках наперебой читали друг другу: "Рождённые в года глухие пути не помнят своего. Мы, дети страшных лет России, забыть не в силах ничего…" И я не в силах забыть то время, потому что… Хотите верьте, хотите нет, но я в шарашке был по-настоящему счастлив… Как ни странно это может вам сейчас показаться… На первый взгляд…

Семён замолк, тихонько откашлялся: в горле что-то запершило. Сделал несколько глотков воды из стакана, что стоял перед ним на столе. Его никто не торопил, не подгонял. Все терпеливо ждали, когда он продолжит.

– Подумать только, четверть века прошло! – он жалко улыбнулся и покачал головой. – Простите, очень уж сентиментальным с годами становлюсь… никак не могу с нервами справиться… Верный признак старости.

– Семён Михайлович, вы про отца подробнее расскажите, – попросил Автандил. – И главное… Почему вы думаете, что он… что его нет в живых?..

– Это очень длинная история.

– Если ты, дорогой Семён, никуда не торопишься, нам тоже спешить некуда, – успокоил его Ираклий. – Авто, налей нашему гостю вина. Перед долгим рассказом надо сил набраться, а что в таком случае может лучше помочь, как не "Мукузани" моей драгоценной сестрицы Нино?..

– Боюсь, охмелею, Ираклий Багратионович, – попробовал возразить тот, но старик не стал его слушать.

– Выпей, а следом и мы твоему примеру последуем. Пей, пей, хуже не будет, я знаю. На моих глазах не одно застолье прошло.

После того, как чаша с вином совершила полный круг, и все сидящие за столом выпили тёмное терпкое "Мукузани", Семён продолжил свой рассказ.