Пётр Машеров

Цеха производственного объединения «Горизонт» были перегружены: поступали все новые заказы. Разумеется, правительство республики, руководители Центрального Комитета партии придавали строительству нового корпуса — цеха футляров — большое значение. Часто на площадке будущего цеха появлялись секретари ЦК КПБ. Ну а к визитам Машерова строители, работники радиозавода привыкли. Он чаще бывал на новостройке, чем проектанты Ленинградского государственного института, которые в силу своих служебных обязанностей должны были постоянно вести надзор за соблюдением проекта в ходе строительства производственного корпуса.

Приезжая на строительство цеха, Машеров доставал из багажника машины резиновые сапоги (в любом путешествии не расставался с ними), переобувался и направлялся со свитой на строительный объект. Не раз приходилось ему выступать перед рабочими. Он не читал речей по бумажке, но завораживал присутствующих толковыми мыслями.

В канун Октябрьского праздника с оценкой «хорошо» комиссия приняла в эксплуатацию строительный объект с многочисленными недоделками. Заместитель министра радиопромышленности Федоров, присутствовавший в это время на заводе, заставил подписать акт: министерство не могло рапортовать, что ввод объекта в эксплуатацию задерживается. Такой информации в то время «не понимали»: если запланировали - значит, должны выполнять.

Вскоре заработали участки шлифовки и полировки, позднее - лакировки и армирования. В это время начали осваивать производство унифицированных телевизоров «Горизонт-204 » и «Горизонт-101», транзисторных приемников. Производство футляров типа «Аккорд» для них было очень трудоемким. Начали использовать полиэфирные лаки, но никто не знал, что их пыль взрывоопасна.

Несмотря на производственные неувязки, новый цех был передовым, современным, сюда приезжали учиться работать с других отраслевых предприятий, из-за границы. Экспериментальная технология производства радиофутляров была отлажена. Ее апробировали итальянские, австрийские и английские фирмы, японская корпорация «Мицубиси»…

В тот морозный мартовский день Г. Корнейчик, дежурный по вентиляции футлярного цеха Минского радиозавода, на работу пришел за час до начала второй смены. Переоделся, затем начал обход помещений, где находились вентиляционные установки. Вместе с напарником Водяницыным побывал в подвале.

Каждую смену дежурные дважды очищали фильтры. Часто шнеки не работали, и рабочие, включив вспомогательные вентиляторы, руками и саперными лопатками выгребали смоченную водой пыль из всех 96 фильтров. Дышать было тяжело даже в повязках и респираторах. Через шнек или проем в полу цеха пыль ссыпали в подвальный бункер. Затем дежурный грузил ее на коляску, вывозил за территорию и сжигал. Очищать фильтры нужно было в тридцатиминутный обеденный перерыв, когда оборудование не работало. Были случаи, когда пыль загоралась. Никто не знал, отчего.

В цехе не курили, персонал состоял в основном из женщин. Однажды на рабочей пятиминутке в комнату мастера влетел сварщик и крикнул: «Пожар!» Все побежали на участок. Огонь охватил площадь радиусом 10 метров. Пламя было низкое, стлался густой дым. Загоревшуюся пыль потушили водой… Позднее пожар произошел на участке монтажа, от искр в моторе загорелся полировочный станок в подвале. Незадолго до аварии пыль в подвале загорелась сразу в нескольких местах.

Как-то С. Замойский, главный энергетик, доложил директору радиозавода Л. Захаренко, что плохо работают фильтры.

— Не лезьте в эту «химию», заканчивайте все монтажные работы, — ответил руководитель предприятия.

Тем не менее Захаренко дважды обращался в министерство с требованием остановить цех. На него накричали: «Положишь на стол партбилет!» Партбилет оказался дороже человеческих жизней.

О запыленности воздуха возле шлифовально-полировочных станков и в помещении фильтров, неэффективной работе вентиляционной системы знали и проектировщики, и руководители завода и филиала, и общественные организации, и врачи санэпидемстанции, и в Белсовпрофе. Но все закрывали на это глаза.

Уже после взрыва судебно-медицинская комиссия установила, что пыль с лаковых покрытий самовозгорается при температуре менее 100 градусов. Той самой температуре, до которой нагреваются электродвигатели, подшипники. Достаточно маленькой искры - и возникает пожар, как это уже случалось не раз. Загорания происходили, к счастью, при малой концентрации пыли. Никто не подозревал, что после прохождения полировочной пыли через воздуховод она электризуется, возникает статическое электричество. От него - искра - разряд. Взрыв был неминуем.

Несколько десятков вентиляторов разместили в пяти приточных камерах под полом. На антресолях в цехе установили непригодные для очистки фильтры ФТ-2, которые использовались в текстильной промышленности. Разумеется, их уже на другой день залепила пыль. Позднее экспериментально установили, что хлопок взрыва (эпицентр) как раз и произошел в системе вентиляции из-за неисправности одного из вентиляторов .