Пётр Великий в жизни. Том первый

Кто же правил государством? кто, по крайней мере, имел самое сильное влияние в правительстве? Мы видели, что у Троицы всем заведовал князь Борис Голицын, потому что был умнее, энергичнее, смелее всех. «Князь Борис Алексеевич Голицын распоряжался всем у Троицы, – говорит Гордон, – потому что никто другой не смел вмешиваться в такое щекотливое дело, каким оно сначала казалось». Но мы видели также, какое сильное негодование навлёк на себя князь Борис со стороны царицы Натальи и её родственников, выгораживая князя Василья из изменного дела. Эта ссора с Нарышкиными повела к тому, что когда опасность миновала, когда, следовательно, прошла нужда в человеке, способном управлять во время опасности, то князь Борис по возвращении двора в Москву потерял то значение, какое он имел у Троицы, и главным лицом в управлении явился брат царицы боярин Лев Кириллович со своими родственниками. Лев Нарышкин стал заведовать первым по своей важности приказом Посольским, хотя и без титула Оберегателя; князь Борис Голицын должен был удовольствоваться приказом Казанского дворца. Родственники молодой царицы получили свою долю в лице самого видного из них, боярина Петра Абрамовича Лопухина, которому достался Приказ большого дворца и Дворцовый судный; Стрелецкий приказ был поручен князю Ив. Бор. Троекурову; Разряд – боярину Тихону Никитичу Стрешневу. Князь Борис, потерявши прежнее значение, стал подвергаться большим оскорблениям в самом дворце. Сильно нападали на него Долгорукие: однажды в 1691 году князь Яков Фёдорович Долгорукий, побранившись с ним во дворце называл его изменничьим правнуком, потому что при Расстриге прадед его в Яузских воротах был проповедником. Вражда не утихала, и в следующем году в хоромах царя Петра Долгорукие – князь Яков и брат его, князь Григорий Фёдоровичи, напали на князя Бориса, обвиняя его, что он велел своему держальнику прибить брата их, князя Бориса. «Ах ты, пьяница! – кричали Долгорукие. – Да таких же собрав пьяных, водишь с собою, и, напоя держальников своих, велишь бить брата нашего, и возишь пьяную станицу не в причинные места, куда и возить не надобно, полно увернулся за сани, быть было в тебе ножу; поди теперь, вон брат князь Борис дожидается у Спаса вверху, подери его за волосы, так из тебя и оходы вырежет, а се подь сюда, мы скорее вырежем и выпустим кишки и годовалые дрожжи выбьем из тебя, ты весь налит вином. Ты бы сам, налив белки, лучше об угол ударился, чем брата нашего за волосы драть, ты бы отца своего за бороду драл! не дорожи делом, ныне не старая пора, с мечами стоять не велите». С Долгоруких велено было взыскать в пользу обоих Голицыных – отца и сына – бесчестье 3 000 рублей с лишком; но князь Борис бил челом, что отец его при кончине своей приказал не брать бесчестья, также и он, князь Борис, о своём бесчестье на Долгоруких не челобитчик.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XVI. С. 268–269

И по управлении всех тех дел, царское величество Пётр Алексеевич в Троицком монастыре чинил потеху верхом военную, все бояре и генералы иноземцы, как Пётр Гордон и другие. И в ту бытность в Троицком монастыре князь Борис Алексеевич Голицын тут привёл в милость иноземцов, как: Петра Гордона генерала, полковника Лефорта, Радивона Страсбурга, Ивана Чамберса и других многих, то есть начала вступить в милость и фамилиариту иноземцом.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Сентября 14. Иноземцы были допущены к целованию руки Его Величества и с обычными церемониями отпущены; им обещано месячное жалованье. Я имел особый указ остаться.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

Сентября 17, втор. Я получил довольствие из шести блюд, 3 возов сена и бочки овса в день. Я был вызван к Его Величеству и обучал 8 шеренг солдат перед Его Величеством; имели долгую беседу; пожалован Дамаском и атласом на два кафтана.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 213

Сентября 18. Я был призван для выезда верхом и со многими другими вёл учение и стрельбу посредством пикировки.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 213

Сентября 19. Его Величество и двор отправились в Лукьянову Пустынь, или келью отшельника, ныне сделанную монастырём. Здесь Его Величество изволил снова обучать конницу. Мой конь, порвав узду, понёсся и причинил мне жестокое падение, отчего я сильно ушиб правую руку. Его Величество подошёл ко мне, осведомился о здравии и казался весьма озабочен, что заставило меня не обращать на это внимания. Мы вернулись в Алекс. Слободу, за 7 верст. Я велел перевязать рану и чувствовал себя нехорошо целую ночь.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 213

Потехи продолжаются