Пир для Воронов

Четыре высохших септы проводили королеву из башни вниз. Каждая из старух казалась немощнее другой. Когда они добрались до низа, они направились дальше вглубь холма Визении. Ступени заканчивались глубоко под землей, где начинался длинный туннель, освещенный цепочкой неровно горящих факелов.

Она застала Верховного Септона в небольшой семисторонней комнате для приемов. Комната была простой и скромной с голыми каменными стенами, грубо сколоченным столом, тремя стульями и скамейкой для молитв. В стенах были вырезаны лики Семерых. Серсея решила, что резьба эта грубая и уродливая, но в ликах, безусловно, присутствовала сила, особенно в их глазах — шариках оникса, малахита и желтого лунного камня, что каким-то образом вдохнуло в лица жизнь.

— Вы поговорили с королевой. — Начал Верховный Септон.

Она подавила в себе желание сказать: «Это я — королева».

— Поговорила.

— Все люди грешны, даже короли и королевы. Даже я согрешил и был прощен. Но без раскаяния, нет прощения. Королева не сознается.

— Возможно, она невиновна.

— Это не так. Святая септа ее осмотрела, и подтвердила, что ее девственность нарушена. Она пила лунный чай, чтобы умертвить во чреве плод своего греха. Помазанный рыцарь поклялся на своем мече, что вступал в совокупление с ней и двумя ее кузинами. С его слов, другие тоже ложились с ней, и он называет много имен мужчин и знатных и простолюдинов.

— Мои золотые плащи уже всех схватили и препроводили в темницу. — Заверила она его. — Допросу был подвержен пока только один, певец, называемый Голубым Бардом. Он говорит возмутительные вещи. И даже в этом случае, я умоляю, чтобы моей невестке позволили пройти испытание, чтобы могла быть доказана ее невиновность. — Она запнулась. — Томмен так любит свою маленькую королеву, Ваше Святейшество, я боюсь, ему и его лордам будет трудно судить ее справедливо. Возможно, Церковь возьмет на себя проведение испытания?

Верховный воробей сложил свои тонкие руки домиком.

— Мне в голову приходила подобная мысль, Ваше Величество. Так же как Мейгор Ужасный однажды забрал у Церкви меч, так и Джахаэрис Миротворец отобрал у нас весы правосудия. Но кто иной лучше подходит для суда над королевой, кроме Семерых над нами и их служителей на земле? Это дело должен разбирать Святой суд семерых судей. Трое из них должны быть вашего, женского пола. Дева, мать и старица. Кто лучше сможет осудить женскую безнравственность?

— Это будет отлично. Кстати, Маргери имеет право требовать чтобы ее виновность или невинность была подтверждена посредством поединка. А раз так, то ее защитником должен быть один из семи телохранителей Томмена.

— Рыцари Королевской Гвардии служили полноправными защитниками короля с королевой со времен Эйегона Завоевателя. Корона и Церковь в этом единодушны.

Серсея прикрыла лицо руками, словно от горя. Когда она подняла лицо вновь, в одном глазу блеснула слеза.

— Да, сейчас настали поистине печальные дни, — произнесла она. — Но я так рада, что нашла в нас согласие. Если б Томмен был здесь, я уверена, что он бы вас поблагодарил. Вместе мы должны открыть правду.

— Мы найдем ее.

— Я должна возвращаться в замок. С вашего позволения, я заберу с собой сира Осни Кеттлблэка. Малый Совет желает его допросить, и самим услышать его обвинения.

— Нет, — просто ответил Верховный Септон.

Это было всего лишь слово, единственное слово, но Серсея почувствовала, словно на нее вылили ушат холодной воды. Она моргнула, и ее уверенность пошатнулась, всего лишь на волосок.

— Обещаю, сир Осни будет содержаться со всей строгостью.

— Здесь он под надежной охраной. Идемте. Я вам покажу.

Серсея почувствовала на себе взгляды Семерых, их глаз из нефрита, малахита и оникса, и ее, внезапно, пронзила дрожь страха, холодная как лед. — «Я королева», — сказала она себе. — «Я дочь лорда Тайвина». — Она покорно пошла следом.

Сир Осни был неподалеку. Его камера была темна и закрыта тяжелой железной дверью. Верховный Септон выудил ключ, чтобы ее открыть, и взял со стены факел чтобы осветить помещение.

— После вас, Ваше Величество.

Внутри с потолка, с пары тяжелых железных цепей свисал обнаженный Осни Кеттлблэк. Он был избит. На его спине и плечах почти не осталось кожи, а ноги и зад были испещрены рубцами и порезами.

Увидев такое, королева едва смогла устоять на ногах. Она обернулась к Верховному Септону.

— Что вы наделали?

— Мы со всем рвением искали правду.

— Он же сказал вам правду. Он пошел к вам по собственной воле и признался в грехах.

— Да. Признался. Я слышал много признаний, Ваше Величество, но мне редко доводилось слышать столь довольного своими грехами мужчину.

— Вы же его измочалили!

— Без боли нет наказания. Ни один мужчина не должен избегать бичевания, как я уже говорил сиру Осни. Никогда прежде я не был так близок к богам, как в момент моего собственного бичевания, которому я был подвержен за мои собственные злодеяния, хотя мои темнейшие грехи не столь черны, как его.

— Н-но, — зашипела она. — вы проповедуете милосердие Матери…