Пир Джона Сатурналла

Лукреция не ожидала, что подкатит золотая карета, запряженная шестерней белоснежных лошадей. Но все же надеялась увидеть упряжную пару поприличнее, чем коренастый пони и тощий чалый мерин, появившиеся между привратными башнями. Ну и, пожалуй, экипаж побогаче, нежели ветхий рыдван, загрохотавший по подъездной аллее, и лакеев понаряднее, чем неряшливые парни в засаленных голубых ливреях, припустившие бегом, когда повозка набрала скорость. Девочка стояла на парадном крыльце рядом с безмолвным отцом, лицо ее зудело под толстым слоем пудры. Первоначальная «вольная» прическа, сделанная по ее требованию, повергла в несказанный ужас миссис Поул, которая тотчас подступила к ней с гребнями и заколками, чтобы туго зачесать назад распущенные локоны и завить челку. Теперь перед глазами у нее болтались дурацкие кудряшки, а волосы под капором болезненно стягивали кожу головы, как если бы чья-то незримая рука пыталась выдрать их с корнем. Сквозь подрагивающую завесу буклей она смотрела, как рыдван поворачивает налево, потом направо, виляя хвостом из лакеев. Кто-то из слуг позади Лукреции сдавленно хихикнул.

— Всем встать смирно! — громко скомандовал мистер Фэншоу домашней челяди. — Для приветствия графа Форэма. И Артуа!

Скрежеща колесами, странный экипаж Кэллоков остановился. Еле переводящий дух лакей, забрызганный грязью, занял место у дверцы.

— Граф… — объявил он, судорожно хватая ртом воздух. — И леди… Форэм… И Артуа…

Дверца открылась, и из рыдвана вылез дюжий прыщеватый мужчина в темно-коричневом дорожном плаще. Свирепо взглянув на кучера, он протянул руку кому-то в экипаже, и оттуда выступила высокая женщина в изящной широкополой шляпе, наполовину скрывавшей бледное напудренное лицо. Леди Каролина приветственно подняла вялую руку в перчатке, а сэр Гектор и сэр Уильям церемонно раскланялись.

— Одиннадцать лет, кузен Уильям!

— Истинно так, кузен Гектор.

Но Лукреция не сводила глаз с отрока, следовавшего за графом и леди Форэм. Пирс Кэллок выглядел двумя-тремя годами старше ее и был скорее долговязым, нежели высоким. Он медленно поднимался по ступеням, одетый в малиновый камзол, явно ему тесноватый, и такого же цвета бриджи. Узкое лицо с высоким лбом обрамляли жидкие белесые пряди.

— Подойди, сын! — велел граф. — Отрекомендуйся.

— Лорд Пирс Кэллок. — Рот у мальчика слегка подергивался. — К вашим услугам.

— Леди Лукреция Фримантл, — ответила Лукреция.

Длинная бледная физиономия юного Кэллока отдаленно смахивала на белую редиску. Но когда он низко поклонился и предложил ей руку, Лукреция прогнала прочь неуместную мысль.

Днем граф общался с сэром Уильямом и мистером Паунси за закрытыми дверями. Леди Форэм оставалась в своей комнате. Их сын проводил время с учителем, которого Лукреция, выглянув из окна, поначалу приняла за одного из лакеев. Наставник исполнял свои обязанности в ходе прогулки по лужайкам, читая вслух из черного томика. Во время ужина в летней гостиной Пирс Кэллок сидел прямо напротив нее и хранил угрюмое молчание, наводившее на мысль о рыцарях, теряющих дар речи при виде своих прекрасных дам. Кэллоки были почти такими же бедными, как пастухи, знала Лукреция, хотя и состояли в дальнем родстве с ее отцом. Затяжные паузы за столом нарушались лишь строгими замечаниями сэра Гектора: «Сядь прямо, сын!» или «Не вытирай рот рукавом!» Девочка бросала на Пирса сочувственные взгляды, отчего у него подергивался рот.

Письмо матери она засунула обратно в книгу и постаралась выбросить из головы всякие мысли о нем. Пирс поведет ее к пиршественному столу, тогда и развяжется его робкий язык. Лежа в постели ночью, Лукреция плотно заворачивалась в простыни и воображала, будто на ней наряд из ягнячьей шерсти и украшенный миртовой листвой плащ. Обхватывала руками талию и представляла мягкий пояс из плюща.

В вечер торжественного ужина отец Лукреции взял руку леди Каролины и молча прошествовал с ней между рядами слуг к столу на возвышении. Гектор Кэллок за неимением других дам проследовал за ними вместе с миссис Поул. Пирс Кэллок протянул руку девочке:

— Леди Лукреция.

Пальцы у него были холодные. Это потому, что в Большом зале свежо, подумала она. Слуги почтительно замерли под высокими сводами, а Джемма, стоявшая между Мэг и Джинни, широко улыбалась, пока Пирс вел Лукрецию к ее месту. На столе теснились незнакомые серебряные тарелки и чаши, плотные матерчатые салфетки, богато украшенные часы и солонка в виде корабля с надутыми парусами. На дальней стене висел фамильный гобелен Фримантлов, извлеченный из пыльного чулана. Подведя Лукрецию к предназначенному для нее стулу, Пирс Кэллок без единого слова отпустил ее руку. Все еще робеет в столь роскошном окружении, решила девочка. Как робел бы пастух, сошедший с гор. Усевшись, мальчик окунул руки в чашу для омовения и вытер их о бархатные бриджи.