Пир королей

Наутро протрезвев, Иосиф вновь стал прислушиваться к окружающему пространству. Оно молчало. “Может прошло?” – подумал он и двинулся на кухню. Разогревая бараний бок с гречневой кашей, Иосиф вздрогнул – он услышал голос и плач одновременно. Звуки шли из…него. Нежный стал панически ощупывать себя и трогать живот, как будто там кто-то был. Пытался узнать голос. Чтобы никто ему не мешал, Иося закрыл все окна и создал у себя в жилье максимальную тишину, дабы уловить и понять голос, исходящий из него. Из недр собственного я, так знакомого, но теперь уже загадочного. Доносившиеся неразборчивые фразы, детский плач по-прежнему транслировались из Иоси. Кому-то и зачем-то.

“Несомненно! Это голос биологички. Той. Которая много лет назад рассказывала про деторождение на уроке. Это она. Явно! А плач?…Это плач новорожденного!” – ошарашенно выстрелил мыслью в себя и в окружение Иосиф. Застыл в пространстве. Когда выбрался оттуда, то увидел в коридоре незнакомого человека, стоящего возле стены и смотрящего в прекрасное свое. Чуть поодаль находился другой человек. Его взгляд назывался мутью. Той, которая понятна избранным. Но Иося не входил в эту касту. Он был просто Нежный. Третьего человека Иосиф обнаружил у себя в опочивальне. Глаза пришельца были тускло зажжены огнем неизвестности. Эти фигуры молчаливо располагались в дворце Нежного и своим существованием как будто насмехались над окружающими идеями.

Иося не мог в себе удержать увиденное и услышанное. Ему хотелось выплеснуть все наружу. Он мечтал замереть, чтобы оцепенение его сковало и превратило в безжизненный истукан. Он думал спрятаться в каком-нибудь подвале, запереться и слиться с окружающей материей. Иося замышлял превратиться в ничто, дабы о нем все забыли и никогда не вспоминали. Все эти желания обуревали Иосей. Стремились им завладеть, чтобы избавить Нежного от загадок в себе, от небылиц в его зачарованном жилье, пропитанном жратвой. “Это сумасшествие! Это ад!” – верещал Иосиф, бегая по квартире. Ему казалось, что три фигуры небытия за ним проницательно наблюдают, а биологичка постоянно ржет, неся на руках новорожденного ублюдка.

Иося хоть и бился в истерике, но при этом не забывал опрокидывать в себя чудные алкогольные мгновения. Ему это нравилось. Это наполняло свежестью. Придавало мудрости. Вот и теперь, несмотря на окружающие голографические тела и синтезированные из ниоткуда звуки, Иосиф плюхнулся на свой нежный диван и фатально произнес: “Мир так тесен и неуютен! Мир беспомощен и горек, а тут еще эти твари да вездесущая полуидиотская биологичка со своим выкидышем. Уйдите прочь к своим демонам, томите их, а не мое разумение да медовое тельце! Неситесь в свои ады и райские трущобы! Я в своем кабаке безмерно счастлив! Да здравствует чревоугодие и вечное пьянство!” С этими ура-выкриками Нежный уплыл на корабле под названием “Сон”. Ему явились пиры и винные бары, разные вкусности и мягкие диваны. Там не было фигур с проклятой биологичкой. То ли им трудно было дышать в том мире, то ли рожей не вышли.

Очнувшись, Иося прогнал мысли о дурашливой беспощадной биологичке, о мертвоподобных людях-нелюдях в его доме. Старался рассуждать о прекрасном и вечном – о еде. Он погрузился в свои фантазии глубоко и основательно. Там ему было комфортно.

Прервал его путешествия Онуфрий. Он снова пришел в гости. Вкусить еду и выпить, ведь у Иосифа всегда был полна съестная кладовка. Увидев Онуфрия, Нежный стал делиться произошедшими событиями накануне. Делал он это нервно, пуская слюни и запивая их каким-то ликером собственного производства. Вытаращенные глаза Иосифа напоминали линзы, а весь вид Иоськи говорил о его крайнем потустороннем возбуждении. Онуфрий шепотом произнес:

– Ты хочешь сказать, что сейчас в тебе неумолкаемая биологичка и в доме находятся трое неизвестных?

– Сейчас…ну сейчас…наверно…нет…Но вчера же было! Онуфрий! Было! – прогремел истошно Иося и залпом выпил полбутылки ликера.

– Иосиф, то ли ты объелся, то ли недоел, но явно у тебя какие-то видения образовались из другого мира…Может стоит слегка повременить с алкоголем? Видать от него подобное беспутство твориться с тобой. Угомонись малость, авось и растворятся шизоидные картины, рассказанные тобой.

– Онуфрий, что они хотят? Почему они явились мне, а не тебе?..

Тут Иосиф внезапно застыл. Молча, встал и направился в угол комнаты. Он его влек. Сев на корточках и повернувшись лицом к стене, а спиной к Онуше, Иося резко переключился на это пространство, смотря вниз угла, как в Истину. Он стал рассуждать, почему в углу нет никаких предметов, каково предназначение этого объема и что в нем происходит. Не увидев понятного ему смысла, Иося встал, походил кругами. Издали вновь посмотрел на угол. Ему это место казалось таинственным.

– Иося, что с тобой? – удивленно спросил Онуфрий.

– Что?…А ты понимаешь смысл того угла? Зачем он? Почему там пустота? Для чего он нужен?

– Ну…угол…я не понимаю…о чем ты, Иося? Тебе надо отдохнуть!

Тут Онуфрий замер, изобразил испуганного манекена, пристально взглянул на Иосю и прошептал: