Пир на закате солнца

В ПОМИДОРНОМ ЦАРСТВЕ КАК-ТО НЕ ДУМАЕТСЯ О СМЕРТИ. И О ТОМ, ЧТО ЕЩЕ СТРАШНЕЕ…

Катя оглянулась: кто шепнул ЭТО ей на ухо?

Галерея с белыми колоннами, скамья – вон там, напротив… Она видела все это на пленке. Аллея ведет к цветникам, там и парковые шпалеры. Все это осматривали еще в прошлый раз, а теперь Гущин ведет их куда-то… Старые липы как шатер, даже в солнечный день здесь всегда густая тень, сумрак и прохлада.

– Товарищ полковник, в гроте на грунте – следы крови, на стенах множественные потеки.

Это скороговоркой донеслось из рации.

В ГРОТЕ НА ГРУНТЕ…

До грота оставалось каких-то сто метров. Гущин с опергруппой направился туда, внутрь. Катя в грот заходить не стала, да ее никто бы туда и не пустил, там тоже работали эксперты, брали пробы, образцы.

Среди зелени был виден этот аккуратный стилизованный под «древние руины» грот – нагромождение живописных камней, низкий сводчатый вход.

Дальше по дорожке стояли патрульные, сквозь пышную зелень была видна ограда, чуть поодаль высился недавно отреставрированный театр Гонзаго. Складывалось такое ощущение, что эта часть парка сильнее всего пострадала от ливня и бури – кругом были и поваленные деревья, и поломанные кусты, ветки, сорванные листья и глубокие лужи.

Со стороны главного входа к гроту спешил оперативник:

– Федор Матвеевич! Где Гущин?

– Он в гроте, туда нельзя, осторожнее.

– Пленку изъяли с поста охраны. Запись с камер, пока свет не вырубился из-за обрыва проводки. Там на пленке – та же машина, как и в прошлый раз. «БМВ» – госномер… владелец – Андрей Угаров.

Катя смотрела себе под ноги – лужа, все отражалось в ней: и эти липы, и крыша театра, и небо.

С Гущиным ей удалось поговорить лишь в машине на пути в УВД.

– Потерпевшую убили в гроте, потом перетащили тело через ограду, положили на шоссе под колеса. В гроте только кровь, других следов нет. Логовом каким-то там отдает. – Гущин поморщился. – Воняет чем-то… уж не знаю чем, но ощущение такое, что… это не разовый заход был туда, как будто там и до этого частенько бывали, хотя следов, повторяю, никаких. Словно нарочно кто-то все за собой подчистил. А у ворот ЕГО «бээмвуха» заснята…

– Федор Матвеевич, Угаров, он же…

– За ним уже поехали. – Гущин был мрачен. – И на хате у него, и у квартиры Анны Гаррис засады будут круглосуточные. Ориентировка уже пошла, если понадобится, объявим в розыск федеральный. Когда возьмут его, больше ни одного адвоката к нему на пушечный выстрел. Мы вот, Екатерина, отпустили его тогда, пошли на поводу…

– Но вы же по закону действовали – Катя пыталась его успокоить.

– По закону? Да, конечно, ты только это родственникам потерпевшей теперь попробуй объясни, они спросят: он же у вас в руках был, в изоляторе сидел, так чего же вы спали-то?

– Вы не спали, вы работали. Федор Матвеевич, я лишь одного не понимаю: зачем ему убивать? Надежда Тумайкина, домработница… он ведь и не встречался с ней никогда раньше, там, в парке, судя по всему, увидел впервые. И… что же это такое? Пошел следом, потом на машине вел до самого дома, затем напал во дворе. С телом что-то совершенно невообразимое вытворял в течение нескольких дней. Я же видела его, он производит впечатление вполне нормального парня. Такой – современный, с юмором, симпатичный, вон любовница у него обеспеченная дама… И вдруг так себя вести, как зверь, как вурдалак… Это же совершенно безмотивное убийство. Без всякой причины. И сейчас тоже с этой девушкой…

– Безмотивные убийства, м-да… Ты ж, Екатерина, в органах ведь не первый год.

– Да, но я никогда прежде не сталкивалась с…

– Безмотивные убийства – да разве же это редкость? Взял пистолет и ни с того ни с сего – бах, бах, семь трупов в супермаркете, потом выясняется: ни с кем из жертв никогда раньше, просто случайные прохожие, мишени для пальбы.

– Но если убийца – Угаров, то он действует как настоящий «серийник», а эта категория преступников безмотивно не…

– Имя второй жертвы надо сначала установить, а потом домысливать, – жестко оборвал ее Гущин. – И ты мне голову не дури. Я понимаю, тебе для статейки нужно такое-всякое – подробности, психология. А я тебе вот что скажу: я в розыске тридцать лет. НЕТ ПОРОЙ МОТИВА – ищем, устанавливаем, экспертизы проводим, бюрократию всю эту процессуальную, а его просто нет. Подозреваемый и сам объяснить не может: убил – и все, а почему, отчего… Какой дьявол его на это убийство толкнул, он и сам не знает. А если и знает, то нам не говорит. Потому что… «в молчанке» ему, душе его поганой, спокойнее, безопаснее.

– Я не понимаю вас, Федор Матвеевич.

– Поработаешь с мое, насмотришься с мое – поймешь.

В дежурной части УВД Гущина уже ждали коллеги, приехал и местный прокурор.