Пир на закате солнца

– Ничего не нарушено, признаков взлома и проникновения со стороны – нет. Есть только одна непонятная деталь тут, внизу.

– Какая деталь? – спросил Гущин.

– Там эксперт сейчас работает, не хотите сначала с гражданкой Москалевой переговорить?

– Что с дактилоскопией? – Гущин прищурился. – Пистолет проверили? Чьи пальцы?

– Только его, потерпевшего, и жены. Ее отпечатки совсем свежие и перекрывают – на рукоятке и спусковом крючке.

Катя, услышав это, замерла.

– А она что говорит? – Гущин смотрел на окно: по его темной поверхности ползало яркое оранжевое пятно от фонаря. Снаружи под проливным дождем у окна работал эксперт.

– Лучше сами ее допросите, Федор Матвеевич.

Гущин вместе с судмедэкспертом приступил к осмотру тела Москалева. Держался он обычно, давным-давно взяв себе за правило скрывать до поры до времени эмоции, но сейчас на месте этого происшествия, которое через каких-то два часа должно было взорвать все информационные каналы, это давалось ему с великим трудом. Катя это видела и понимала: что бы здесь ни случилось, дальше будет еще труднее.

– Все три пули в теле, что ж… ладно… Теперь можно послушать вдову. – Гущин оглянулся на Катю. – Пойдем, послушаем, что сама скажет.

Он приглашал участвовать в допросе. Катя… она просто подчинилась.

Регина ждала на кухне, рядом с ней, как и с мальчиком, находились оперативники. Увидев Гущина, она поднялась.

– На нас напали.

– Кто на вас напал? – Гущин скрестил руки на груди.

– Не знаю, мы уже ложились спать… Были наверху в спальне, услышали внизу шум. Муж… мой муж спустился… И я, я тоже за ним. В холле было трое, нет, кажется, четверо в масках. Они бросились на мужа. У них были такие короткие автоматы. А потом я услышала выстрелы. Мой муж упал, они застрелили его!

– Из автомата?

– Нет… нет, я забыла, перед тем как спуститься, он взял пистолет, это его пистолет, он хранился в тумбочке, в спальне у его изголовья. Они боролись… Эти бандиты, боевики в масках, – они боролись с ним, ударили, повалили на пол, забрали пистолет и начали стрелять. Это было ужасно! Я закричала, я думала, что и меня тоже убьют, и сына, я думала только о нем в этот момент. Но один из них – старший приставил пистолет к моему виску: скажешь кому слово… Потом они выскочили из дома, я услышала шум машины. Я побежала к сыну, я думала только о нем…

– А муж остался, значит, внизу лежать?

– Да. – Регина смотрела на Гущина. – Я… то есть мы с сыном спустились потом… На крыльце уже была охрана, сторожа прибежали.

– Кто же, по-вашему, были эти нападавшие?

– Мужу угрожали, я знаю. Он воевал, у него много врагов – там же кровная месть и… да и здесь у него было полно врагов – бандиты, мафия, он участвовал в спецоперациях, в задержании, ему сто раз звонили, угрожали по телефону. А потом завистники, у него их имелось столько, что… такая карьера, как у него, высокое назначение, которое он должен был получить, это не прощают, он многим стал в Москве как кость… как кость в горле! Слышите вы, они убили его!

– Я вас понял, не надо так кричать. – Гущин говорил очень тихо. – Так, значит, сколько их было?

– Трое… Нет, четверо. Все в масках – боевая, штурмовая группа, головорезы. Я знаю, о чем говорю, я была с ним на Кавказе, когда мы в Моздоке… – Регина внезапно поперхнулась. – Я ничем не могла ему помочь, я думала о сыне, о его безопасности, ведь он мой сын, мое дитя… несмотря ни на что… он мой сын, я пыталась его защитить, спасти!

– Федор Матвеевич, она же все…

– Подожди, Екатерина.

Гущин сделал предостерегающий жест, когда они вернулись в комнату, где шел осмотр, и Катя хотела выдать на-гора то, что и так всем присутствующим было ясно как день.

– Она же все лжет, вы посмотрите на нее.

Тело генерала Москалева понесли через холл – мимо бледного Мещерского, о котором все забыли.

– Я осмотрю все еще раз, сам. – Гущин подозвал эксперта.

Прошло очень много времени, Катя не смотрела на часы, просто чувствовала свинцовую тяжесть в ногах.

– Следов проникновения в дом нет, следов нахождения посторонних в доме – нет, следов взлома тоже не зафиксировано. – Гущин констатировал это уже как факт. – Что и требовалось доказать. И только вот это окно…

Панорамное окно, которое осматривал снаружи эксперт. Из дома оно выглядело целым, а вот снаружи – Катя в этом убедилась сама, выйдя вслед за Гущиным под проливной дождь, – снаружи, как паутинка, по стеклу примерно в двадцати сантиметрах от подоконника змеилась трещина.

– Отпечатки ладоней с внешней стороны, на стекло надавливали, я снял, зафиксировал отпечатки, можно посмотреть на мониторе. – Эксперт открыл ноутбук.

– Маленькие какие руки, словно детские.

Катя почувствовала, как по спине ее снова ползет тот противный липкий холодок – отпечатки, снятые со стекол, действительно были отпечатками детских ладоней.

Гущин при свете фонаря осмотрел почву под окном – раскисшая земля, и только. Что-то привлекло его внимание, он нагнулся и поднял. Это была маленькая заколка для волос – пластиковый цветок, сломанный, втоптанный в грязь. Такие в ларьках покупают школьницы.

– Черт… это еще что… откуда?