Пир стервятников

Дети набросились на ужин, как волки на раненого оленя. Они ссорились из-за трески, разрывали ковриги ячменного хлеба и заляпали овсянкой всю комнату. Даже огромный круг сыра долго не продержался. Бриенна поела рыбы с морковкой и хлебом, Мерибальд на каждый съеденный им кусок скармливал два Собаке. На дворе пошел дождь, а у них трещал огонь, и все дружно чавкали, и строгая Ива всех лупцевала ложкой.

– Ну и жена кому-то достанется, – заметил сир Хиль. – Тому несчастному подмастерью скорее всего.

– Надо бы отнести ему еды, пока ее всю не смели.

– Вот и отнесите.

Бриенна завернула в тряпицу ломоть сыра, краюху хлеба, сушеное яблоко и пару кусков трески. Подрик хотел пойти с ней, но она сказала, чтобы он оставался и ел.

– Я ненадолго.

Дождь так и лил. Бриенна прикрыла голову краем плаща. Одна из лошадей заржала, когда она шла мимо конюшни, – животные тоже проголодались. Джендри ковал меч, колотя по нему, как по врагу. Потная прядь волос упала ему на лоб. У него глаза и волосы Ренли, но сложен он по-другому. Лорд Ренли был тонок по сравнению со своим братом Робертом, прославленным силачом.

Джендри прервал работу, чтобы вытереть лоб, и только теперь увидел Бриенну.

– Чего вам?

– Я принесла тебе ужин. – Она развернула салфетку.

– Если б я хотел есть, то поел бы там.

– Кузнецу надо есть, чтобы поддерживать силы.

– Вы мне мать, что ли?

– Нет. – Бриенна положила еду на верстак. – А кто твоя мать?

– Не ваше дело.

– Ты родился в Королевской Гавани. – Она поняла это по его выговору.

– Мало ли кто там родился. – Он сунул меч в бочку с дождевой водой, и раскаленная сталь зашипела.

– Сколько тебе лет? Жива ли еще твоя мать? И кто был твоим отцом?

– Больно много вопросов задаете. Мать у меня умерла, а отца я и вовсе не знаю.

– Ты бастард.

Парень принял это за оскорбление.

– Я рыцарь! Этот меч я кую для себя. Что делать рыцарю в кузнице?

– Волосы у тебя черные, глаза синие, и родился ты в тени Красного Замка. Тебе никто ничего не говорил про твое лицо?

– А что с ним не так? Все покрасивей вашего будет.

– Ты, должно быть, видел короля Роберта в Королевской Гавани.

– Ну, видел. – Джендри пожал плечами. – На турнирах, издали. Один раз в Септе Бейелора. Золотые плащи оттеснили нас, чтобы он мог пройти. Раз я играл у Грязных ворот, а он ехал мимо с охоты. Пьяный, чуть конем меня не затоптал. Жирный такой, здоровый пьянчуга... но все лучше, чем его сыновья.

Они не его сыновья, поняла Бриенна. Станнис говорил правду в тот день у Штормового Предела, когда лорд Ренли доверил мне нести свое знамя. Джоффри и Томмен родились не от Роберта, зато ты...

– Нечего глаза-то на меня пялить, – проворчал парень.

– Ты не понимаешь. Ты, может быть... – Но тут Бриенна осеклась, услышав отчаянный лай Собаки. – Гаси огонь, – сказала она Джендри. – У нас гости. – Не глядя, послушался он ее или нет, она взялась за меч и подошла к двери кузницы. В ворота гостиницы въезжали всадники, по двое в ряд, расплескивая копытами лужи. За шумом дождя и непрестанным лаем Собаки Бриенна слышала, как позвякивают под рваными плащами мечи и кольчуги. Пригнувшись за сломанной телегой, она стала считать их. Молния, сверкнувшая на счет «двадцать», осветила блестящую собачью голову с прижатыми ушами и оскалом стальных зубов. Это не может быть Пес – но тот, кто носит его шлем, скорей всего не менее опасен, чем настоящий. Вспомнив то, что видела в Солеварнях, она выхватила Верного Клятве из ножен. Дети, мелькнуло у нее в голове. Гром, прокатившись, затих, и она услышала тихий плеск у себя за спиной. – К оружию, – тихо бросила она, – это разбойники.

– Мы тоже. – Обернувшись, она успела разглядеть дубину за миг до того, как та опустилась.

Молния ударила снова, на этот раз в голове. Дождь, гостиница, всадники, Джендри... тьма поглотила все, а затем и ее засосала в свою воронку.

Остальное было кошмаром.

Она снова была в шатре Ренли, видела, как гаснут в нем свечи, чувствовала непонятно откуда подувший ветер, ежилась от внезапной стужи. «Холодно», – сказал Ренли. Появилась тень, одна, без человека, и кровь короля хлынула сквозь зеленую сталь латного ворота.

Ей снова было двенадцать лет, и она потела в шелковом платье, дожидаясь своего жениха. Раньше они не встречались, но все говорили, что он храбрый мальчик и наверняка прославится, когда станет рыцарем. Он был старше Бриенны, но отец сказал ей, что так даже лучше. Он приближался, держа в руке розу, красную, как его волосы. Когда он увидел Бриенну, лицо у него тоже сделалось красным. Она хотела приветствовать его, как ее учили, поблагодарить за приезд и пригласить в замок, но слова застряли у нее в горле. Наконец она умудрилась спросить, не ей ли предназначена эта роза. «Я привез ее своей невесте, – ответил он, – а вижу корову. Разве коровы едят цветы? Тогда держи». Он бросил розу ей под ноги и ускакал. Плащ с грифонами развевался у него за плечами, а ее лорд-отец посылал проклятия ему в спину.