Читаем Пир теней полностью

Ресей схватил Эвона за рубашку и притянул к себе, касаясь его губ. Между ними вновь вспыхнула страсть, как тогда, в борделе, в день их знакомства. Захотелось вернуться в комнату травника, освещаемую светом закатного солнца, и насладиться телами друг друга. Сейчас же Эвон ловил каждое прикосновение Ресея, пытаясь обуздать желание раздеть его, чтобы вновь взглянуть на прекрасное тело. Они наслаждались друг другом, запоминая каждый момент, каждую секунду, каждое прикосновение. Эвон желал уединиться с ним и провести остаток дня в кровати. Хотел вновь взглянуть на прекрасное тело, которое с удовольствием бы одаривал прикосновениями и целовал.

— Тут стало как-то жарко. Мы подождем на улице.

Юриэль и Соно вышли из комнаты, оставив их одних.

Влюбленные разорвали поцелуй и посмотрели друг другу в глаза.

Эвон вытер его слезы и поцеловал в щеку, туда, где остался соленый след. Запустив руку в кудрявые волосы, он оттянул их назад, целуя шею и двигаясь наверх, к мочке уха, которую нежно прикусил.

— Ты будешь сниться мне, чудесный, — прошептал лекарь.

Ресей потянул его к дивану, и они оба упали на него. Чувства рвали сердце Эвона, а желание дурманило разум. Он не мог оторваться от сладких бархатных губ. Не мог взять себя в руки и совладать с собой.

Ресей развязал шнурок на рубахе травника, поглаживая его ключицы.

— Ресей, мало времени. Прошу.

— Ты же сам говорил, что любишь быстро. Долго и медленно — не для тебя.

Эвон улыбнулся и жадно впился в его губы, целуя в последний раз.

— Прости.

Он встал с дивана и, послав воздушный поцелуй, выбежал из дома.


На улице его ждали Соно и Юриэль, которые что-то бурно обсуждали, но, завидев травника, сразу замолчали. Эвон поправил растрепавшиеся волосы и завязал шнурок, прикрыв рубахой оголенную грудь. Юри покраснела и отвела взгляд. Соно же лишь громко цокнул и отвернулся вслед за ней.

— Осталось вывести из борделя Далию и что-то придумать для Муди.

— Далия — это рыжеволосая девушка? — спросила Юри.

— Да, и мне надо привести ее на пристань. Ей нужно в Эверок.

— Тогда и нам — тоже.

— Зачем?

Они вышли на улицу и направились к борделю, обходя толпящихся на улице людей.

— Она приведет меня к моему брату, — в голосе Юри слышалось воодушевление.

— Почему ты сама не можешь его найти?

— Когда я была маленькой, отец и брат уплыли на Схиалу торговать травами, а я осталась в Арасе одна. В итоге меня похитил клан. Так же как и Соно, и других детей.

— Незримый, это ужасно.

— Не так ужасно, как то, что происходит внутри «Или».

— И тебе приснилось, что я приведу тебя к Далии, а она тебя — к брату?

— Не совсем так, но почти.

— Это удивительно. Правда.

— Она особенная, — прошептал Соно.

Юриэль вновь покраснела и коснулась ладонями щек. Эвон вспомнил лицо Ресея, который так же мило смущался, слыша комплименты.

— Ты как-то размяк, — заметила усталость Эвона Юриэль.

— В нужных местах я очень твердый.

Они громко засмеялись, привлекая к себе внимание прохожих. Соно сразу осмотрелся по сторонам.

— Почему вы все время оглядываетесь?

— За нами погоня: нас хотят вернуть в клан господина. Думаю, за побег он нас убьет, а нам хотелось бы пожить еще немного, — ответила Юри.

— Я могу чем-то помочь?

— Нам — нет, но своему Муди скажи, чтобы нашел себе других покровителей. Он делает ужасные вещи. Не понимаю, как ты с ним работаешь.

— О чем ты, Юриэль?

— Он отдает детей луксурий клану, Эвон, а взамен получает защиту и охрану.

— Святые… — Эвон остановился.

Проходящие мимо люди толкали его, но он будто врос в землю. Ноги не слушались, мысли путались, пустившись в дикий пляс. Он и правда болван. Наивный дурак, который не видел ничего дальше своего носа, жил только для себя и своего наслаждения. А что все это время происходило вокруг? Предательство, убийства, ложь. Море лжи. Море, в котором он сейчас тонул.

— Эй, ты чего? — Юриэль коснулась плеча травника.

— Я в порядке.

Но Эвон соврал. В нем кипела злость, обжигая все внутри бурлящей кровью.


Глава 23. Далия

Легкий ветерок дарил прохладу и играл с лепестками георгинов, усыпавшими пол. Он кружил с ними в вальсе, завершая его реверансом на шелковой простыне. Далия в ожидании сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и болтала ногами. В дверь постучали, отбивая знакомую только двоим мелодию, а затем в комнату вошел красивый и такой желанный Юстин. Как же она соскучилась по нему, как же была счастлива увидеть его вновь! Сон смешался с воспоминанием, над которым она не имела власти.

Далия увидела взволнованного любимого. Осматривая его лицо, она пыталась понять причину волнения, но, будто кем-то ведомая, вдруг сорвалась с места и кинулась к юноше в объятия. В нос ударил знакомый аромат мыла и кожи. Но сейчас к нему примешивался запах крови.

— Моя милая принцесса, я пришел, чтобы вместе встретить рассвет.

Юстин поцеловал ее в макушку, а она, растворившись в его нежности, потянула юношу за собой на балкон.

Перейти на страницу:

Все книги серии Red Violet. Темные миры

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза