Читаем Пир теней полностью

— Да откуда мне знать? В бордель забежали какие-то люди, размахивая катанами. Кричат, требуют какую-то Далию и клянутся перерезать всех шлюх.

Мужчина одной рукой держал спадающие с него штаны, а другой вцепился в ладонь Соно. Его маленькие черные глазки оглядывали ниджая и Юри. На шее вздулись вены. Соно немного ослабил хватку и посмотрел на Юриэль, которая дернула его за рукав.

— Клан, — подтвердила она его мысли.

Соно отпустил гостя «Блажи», и тот, буксуя в песке, сорвался с места, все же потеряв штаны.

— Стоять! — Теперь ниджай схватил за грудки Эвона, который, дослушав их разговор, стремительным шагом направился к борделю.

— Дэл нужна моя помощь, пусти!

Соно потянул его в кусты и сел на корточки, увлекая за собой. Юри прижалась спиной к ниджаю. Так они делали на совместных заданиях, прикрывая друг друга.

— Через главный вход нельзя.

— Так давай через задний двор!

Эвон вновь поднялся, но в этот раз его остановила Юри.

— Эвон, Незримый тебя ослепи, сядь и слушай, что говорит Соно. — Она цокнула языком. — Ты драться хоть умеешь?

— А ты?

— У меня есть Соно.

— Ты — в окно к принцессе, — остановил начинающийся спор ниджай, глядя на травника. — А я пока разберусь, что там внизу.

— А я? — спросила Юриэль.

— Ждешь тут и не высовываешься.

Она фыркнула и, скрестив руки, отвернулась, упершись Соно в спину.

— Как я, по-твоему, должен залезть на второй этаж? — Напуганный лекарь ждал ответа.

— Разберемся на месте.

Эвон хотел возразить, но не стал. Из борделя донесся женский крик. Люди на улице вновь засуетились и разбежались в разные стороны, прячась, как и они, за кустами.

— Хватит болтать! Идите за принцессой! — Юри толкнула Соно, который от неожиданности потерял равновесие, упав на Эвона.

— Тише, чудесный. Займемся этим позже.

Эвон поддержал его и усадил обратно. Соно недовольно вздохнул и вышел из-за кустов, подзывая травника к себе. Сейчас не время для его глупых шуток.

Лекарь встал и, пригнувшись, пошел вдоль забора борделя.

— Юри, не смей лезть внутрь! — шикнул Соно, когда увидел, как она встала и пошла за ними.

Она закатила глаза, но, послушавшись, вновь скрылась в кустах.


Обойдя бордель, Соно и Эвон вышли на задний двор. Ниджай оглянулся по сторонам, ища, за что можно зацепиться, чтобы залезть на второй этаж. Эвон подбежал к своему окну, в котором горел тусклый свет.

— Дэл должна быть еще там.

Соно заметил рядом с окном трубу.

— Ползи по ней. — Достав из ножен катану, он указал ею на водосток. — Потом — на карниз и в окно. Обратно — так же.

Эвон быстро кивал головой, оценивая свои шансы не сорваться вниз. Было заметно, что он нервничает: травник то и дело поправлял растрепанные волосы и спадавшие лямки штанов.

— Меня не ждите. Бери Юри — и на пристань. Я догоню.

— Твой расклад слишком мрачен. Ну, впрочем, как и ты.

— Ты же понимаешь, что не сможешь вернуться обратно после всего этого?

— Посмотрим, ниджай. Может, все не так плохо, как тебе представляется.

Сказав это, Эвон развернулся к трубе и, ухватившись за нее руками и ногами, кряхтя, пополз наверх. Водосток дрожал под ним, так же как и его голос, шепчущий слова успокоения самому себе. Соно не стал дожидаться, пока тот заберется в окно, и, разрезая воздух катаной, открыл дверь в бордель. Вмиг оглушенный женскими и мужскими криками, он различил среди них до жути знакомый голос, который надеялся больше никогда не услышать.

Пройдя по темному коридору, он оказался под лестницей. Прислонившись к ней спиной и оставаясь в темноте, ниджай выглянул, чтобы оценить обстановку. Несколько луксурий сидели, обнявшись, на полу за стойкой и плакали, а когда попытались закричать — получили по лицам ногой. Муди, видимо, был в своем кабинете, который сторожил один из тех, кого Соно видел в ночном доме. Все-таки они их нашли. Пробежавшись глазами по залу, он заметил еще четверых. Два наемника насиловали голую луксурию, перевязав ей руки какой-то тряпкой. Третий развалился на диване, напиваясь элем. Четвертый ковырял в зубах маленьким ножом и, громко смеясь, смотрел на плачущую шлюху. Со стороны лестницы раздался пятый знакомый басовитый голос:

— Сколько мне еще ждать, Далия? Выходи — или я сам тебя найду.

По телу Соно разлилась волна ненависти. В сердце вспыхнула злость, пробуждая воспоминания, связанные с этим человеком.

Куан. Ублюдок из «Или». Тот, кого Соно поклялся убить, как только представится возможность. Руки затряслись. Он сильнее обхватил катану и скрылся в темноте. Ему нужно все обдумать, а лишь потом делать — как учил Хикаро. Вдох. Выдох. Нужна пустая голова. Хладнокровие. Есть смысл просто уйти и подождать Эвона снаружи, но тогда наемники поубивают шлюх. А если они что-то услышат, то в опасности окажутся Ресей, Берк, Эвон и другие. Нет, следует остаться тут и разобраться с этими ублюдками самому.

— Может, пока эта девка не выходит, мы поищем Юриэль?

Сердце Соно остановилось и больно рухнуло куда-то вниз. Зачем она ему нужна? Нет. Он точно его сегодня убьет.

Соно ударил кулаком по деревянной стене. Он разберется с каждым отдельно. Толпа на одного — нечестно, к тому же скучно.

Перейти на страницу:

Все книги серии Red Violet. Темные миры

Похожие книги

Уроки счастья
Уроки счастья

В тридцать семь от жизни не ждешь никаких сюрпризов, привыкаешь относиться ко всему с долей здорового цинизма и обзаводишься кучей холостяцких привычек. Работа в школе не предполагает широкого круга знакомств, а подружки все давно вышли замуж, и на первом месте у них муж и дети. Вот и я уже смирилась с тем, что на личной жизни можно поставить крест, ведь мужчинам интереснее молодые и стройные, а не умные и осторожные женщины. Но его величество случай плевать хотел на мои убеждения и все повернул по-своему, и внезапно в моей размеренной и устоявшейся жизни появились два программиста, имеющие свои взгляды на то, как надо ухаживать за женщиной. И что на первом месте у них будет совсем не работа и собственный эгоизм.

Кира Стрельникова , Некто Лукас

Современная русская и зарубежная проза / Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза