Пирамида

Но когда вступили в центральный подъезд здания Верховного суда СССР, поднялись по широкой беломраморной лестнице на второй этаж, прошли коридор и с разрешения девушки-секретаря оказались в просторном, длинном кабинете, устланном ковровой дорожкой, и зампред Верхсуда – среднего роста приветливый человек – поздоровался с каждым из троих за руку и предложил всем сесть, корреспондент газеты, юрист, бывший на втором и третьем процессах, ощутив внезапно подъем справедливого негодования, копившегося в нем столько времени, немедленно начал:

– Что же это получается, Сергей Григорьевич? Как же это недостатки опознания могут быть компенсированы? Что же это за пересортицу устроил председатель вашей Коллегии по уголовным делам?

И столько напористости было в его голосе, столько уверенного негодования, что заместитель Председателя Верховного суда Союза с удивлением посмотрел на него.

– Минуточку, минуточку, товарищ корреспондент, – сказал он, стараясь понять: действительно ли этого человека волнует дело Клименкина или им движет желание сенсации во что бы то ни стало (такое тоже бывает…). – Мы разберемся, мы сейчас разберемся, – добавил он, внимательно глядя в глаза пожилому взволнованному человеку.

– Вот, смотрите, – не унимался тот. – Рихард Францевич, дайте-ка ответ на вашу жалобу. Вот. Сергей Григорьевич, видите? «Некоторые нарушения процессуального закона… компенсированы…»

Баринов посмотрел.

– Да, – сказал он. – Согласен с вами. Здесь неправильно. Мы разберемся. А теперь прошу вас всех, товарищи, высказаться по очереди. Только прошу вас учесть: об этом деле я помню, поэтому говорите лишь самое существенное. Вот старший консультант, – Баринов показал на сидящего рядом с ним человека. – Товарищ опытный, он нам поможет.

Инспектор Сорокин

То, что Валентин Григорьевич Сорокин выбрал профессию юриста, получилось почти случайно. Он мечтал о военно-инженерной карьере, хотел поступить в Артиллерийскую академию, но вышло по-другому. Обстоятельства сложились так, что Сорокин закончил академию не артиллерийскую, а военно-юридическую, и определено ему было теперь не устройством орудий и ракет заниматься, а выискивать истину в хитросплетениях человеческих поступков и слов, выяснять мотивы и обстоятельства, соразмерять наказания с преступлениями, которые, как это ни прискорбно, все еще имеют место в любой стране мира.

Теперь, в 1972 году, ему было 46 лет, и он работал инспектором Военной коллегии Верховного суда СССР.

Четкий, математический склад ума, ясность суждений, а также приобретенный богатый опыт быстро выдвинули его в число наиболее авторитетных инспекторов, и Сергей Григорьевич Баринов уже не в первый раз обращался к нему, несмотря на то, что дело, о котором шла речь, относилось к категории гражданских.

Папка надзорного производства в Верховном суде СССР по делу Клименкина содержала уже не один десяток листов. Здесь были копии телеграмм заместителей Председателя Верховного суда СССР, письмо матери осужденного, текст протеста, исполненный консультантом Арбузовым, проверенный и подписанный Бариновым. Это был первый этап.

Дело, однако, на этом не кончалось и, главное, как видно, шло дальше.

Второй этап, который так или иначе необходимо было закончить теперь – и немалую роль в этом предстояло, видимо, сыграть Сорокину, – начинался письмом отца осужденного. Инвалид Отечественной войны П. М. Клименкин обращался к министру обороны Союза ССР с просьбой посодействовать в отмене второго, несправедливого, с его точки зрения, приговора. Из Министерства обороны письмо было переслано сюда. В нем упоминалось об особом мнении, при котором остался один из народных заседателей процесса…

В связи с этим письмом член Верховного суда Союза обратился в Верховный суд Туркмении с просьбой выяснить: нет ли в особом мнении народного заседателя каких-либо сведений, ставящих под сомнение последний приговор? В ответе из Туркмении сообщалось: особое мнение проверено, сомнений в справедливости приговора не возникает… Однако здесь, в Москве, особое мнение Касиева не изучали.

Очень любопытной была длинная, на нескольких страницах, жалоба корреспондентов «Литературной газеты», сопровождаемая письмом заместителя главного редактора. Корреспонденты, побывавшие на двух процессах, выражали полную уверенность в несправедливости последнего приговора. В связи с этим было – во второй раз – затребовано дело Клименкина из Мары. Оно проверялось двумя консультантами, и оба, независимо друг от друга, пришли к выводу: вина Клименкина доказана, последний приговор справедлив. С ними согласился один из членов Верховного суда, перепроверивший их.

Далее шли ответы на жалобы и письма – отцу, невесте. Ответы отрицательные. Ответ председателя Судебной коллегии по уголовным делам на жалобу адвоката Беднорца. И, наконец, ответное письмо заместителю главного редактора газеты. Тоже отрицательное…