Пирамида баксов

Допустим, Мартынов даст знать Косинову о своих подозрениях. Вариант первый: Косинов испугается и затихнет, даст отбой своему киллеру. А если возможен вариант второй? Дать отбой киллеру – это косвенно признать, что ты имел какое-то отношение к первому покушению. И получается, что в положении Косинова лучше вообще никаких шагов не предпринимать. Не останавливать киллера. Пусть все идет как идет. Пусть киллер доделает свое дело до конца. И Косинову тут бояться нечего. Вот его пугали в прокуратуре, а он оказался вовсе ни при чем. Не его это киллер, не косиновский. Ведь, будь его воля, он бы киллера остановил. А так – не его это киллер. И какие же к нему в таком случае вопросы? Бояться ему в общем-то нечего. Будь у прокурорских работников против него что-нибудь конкретное, они бы его еще после первого покушения на нары посадили. А если они Косинова не трогают и только его пугают, значит, ничего серьезного у них на Косинова нет.

– Получается, что его уже не остановишь? – сказал я. – Хотя… Если, допустим, его попугать хорошенько…

– А это как?

– А это запросто. У человека психика устроена так, что если уж он поверил в неотвратимость каких-то событий, то это всерьез и надолго. Одного только внушения от прокуратуры Косинову маловато будет. Вот если его о вызове в прокуратуру заранее предупредят, а потом этот вызов действительно станет фактом… Он следующее наше предупреждение воспримет уже как догму. Поверит, не рассуждая. Это будет слепая вера. И с Косиновым потом уже можно делать все, что хочешь.

* * *

Поразмыслив, в гости к любвеобильной косиновской жене я решил отправиться лично. Не в своем собственном обличье, разумеется, – тут у меня с головой все в порядке, – а загримированным. Вообще гримеры – это настоящие волшебники. Из двадцатилетней девицы они могут сделать восьмидесятилетнюю старуху, а обалдуя с лицом кучера Селифана без особого труда превратят во вполне респектабельного джентльмена. Как-то мне довелось слышать историю про нашего замечательного актера Льва Дурова. Ему предложили сняться в каком-то фильме в роли Льва Толстого. Дуров отмахивался: «Ну какой из меня Толстой?» Но гример пообещал ему, что Толстой из него получится – просто класс! Дуров не поверил, но подчинился. А когда работа подошла к концу и Дуров увидел свое отражение в зеркале, его чуть кондрашка не хватил. Толстой! Батюшки мои! А дальше самое интересное началось. Дурова сфотографировали в гриме и эту фотографию показывали вместе с фотографией настоящего Льва Толстого всем подряд. «Вот две фотографии, – говорили самодеятельные экспериментаторы. – На одной из них – Толстой, на другой – загримированный под него актер. Где настоящий Толстой?» И все без исключения указывали на загримированного Дурова! Все до единого! Вот это классная работа! Высший пилотаж. Тот случай, когда копия лучше оригинала.

Поэтому за свою неузнаваемость я был абсолютно спокоен. Отретушируют меня так, что мама родная не узнает. Единственным моим пожеланием было – чтобы меня сделали красавцем. Этаким романтическим героем. Хотелось покуролесить, похулиганить немножко. Все-таки я шел к женщине, которая нет-нет да и изменяла собственному мужу.

Номер телефона Анны Косиновой мне дал Демин.

– Мобильный, – сказал он. – По этому номеру ты отыщешь ее в любое время.

– А как она вообще? – спросил я у него.

– В смысле?

– Вообще, – не стал я конкретизировать.

– Очень даже ничего. Но муж у нее – сам знаешь… – Илья вздохнул.

Еще бы ему не печалиться… Любой, кто знал историю Ильи, мог бы ему посочувствовать.

Анне я позвонил в середине рабочего дня, справедливо рассудив, что это как раз то время, когда ее мужа нет с нею рядом и мы сможем поговорить без помех.

– Здравствуйте, Анна, – сказал я, придавая голосу завораживающую бархатистость. – Я приложил немало усилий, чтобы раздобыть номер вашего телефона. Я так долго за вами следил…

– Зачем вы за мной следили? – нервно отреагировала Косинова.

Я понял, что несколько переборщил.

– Издали, – успокоил я ее. – Я следил за вами издали, не смея подойти…

– Потрудитесь и в дальнейшем ко мне не приближаться! И не звоните мне больше!

Я-то думал, что переборщил. А на самом деле я взял неверный тон. Изначально. Ошибочка вышла.

Пи-пи-пи. Короткие гудки. Не хочет со мною разговаривать. Ну не с мужчинами же в принципе она не хочет общаться! Это со мной конкретно, с сюсюкающим обладателем бархатистого голоса она отказывается идти на контакт. Я бы плюнул на все, если бы речь шла всего лишь об амурных делах. Но на самом деле это касалось Демина. Сохранности бестолковой башки этого влюбчивого павиана. И я решительно набрал телефонный номер.

– Милая! – грубым тоном сказал я. – Я с тобой не шутки шучу! Тебе такой человек, как Илья Демин, известен?

– Известен, – пискнула враз присмиревшая Косинова.

Мне показалось даже, что испытанный ею испуг течет по телефонным проводам – так он был осязаем.

– Поскольку я хочу, чтобы этот идиот остался в живых, мне необходимо с тобой встретиться.

– А если я откажусь? Вы его убьете?