Пирамида Хуфу

Ипут, смеясь, взялась на резец и с силой начала ударять молотком. От первого удара появились трещины, от второго удара кусок весь разлетелся. Все трое весело рассмеялись. Инар посмотрел на Тию. У нее были ровные тесные зубы с чуть голубоватым отливом. Глядя на ее нежную улыбку и сияние огромных глаз, он почувствовал холод восторга перед ее красотой. Тети была красивей, ярче. То была цветущая, сильная и гордая красота. Плечи Тии были узки, талия очень тонкая, и вся она казалась похожей на вытянувшийся без солнца нежный цветок, которому нужна защита. Он следил за изменчивым выражением ее лица и думал с глубоким огорчением, что красоту человеческую невозможно передать художнику. Можно передать форму, черты, наконец, но всю прелесть человеческого лица, все его оттенки в беспрерывном движении чувств — не удастся ни одному человеку, ни одному художнику ни на полотне, ни в камне. Вот улыбка сбежала с ее лица, и под его долгим взглядом лицо стало серьезным, а глаза испуганными.

Заметив удивленный взгляд Ипут, Инар взял себя в руки. Он снова нанес несколько линий на большом куске алебастра и показал, как надо делать. Ипут с удовольствием повторила, после нее взялась Тия. Через полчаса прошла неловкость и воцарились веселые дружеские отношения.

Девушки приходили каждый день. Иногда заглядывали братья и просили его чего-нибудь сделать. Через неделю он чувствовал дружелюбное отношение к себе всей семьи.

Сестры сидели под навесом открытой беседки и с увлечением разговаривали. Внешне мало похожие, они резко отличались и по душевному складу. Тия была мечтательна, часто грустила, неохотно играла в шумные игры. Ипут отличалась живостью, была очень быстра, любила смеяться, ее увлечения часто менялись. Но обе сестры были одинаково отзывчивы и дружны. Ипут пытливо посмотрела на сестру и сказала:

— Тия, мне кажется, что ты любишь этого скульптора.

Тия отвела смущенные глаза в сторону. Ипут обняла ее и поцеловала в тонкую и длинную, как стебелек цветка, шею. Тия ничего не ответила.

— Только, Тия, ведь тебе не позволят за него выйти замуж. Что ты будешь делать? Я спросила няню, может ли знатная девушка выйти замуж за простолюдина, и она посоветовала мне держать язык за зубами и не задавать глупых вопросов. И еще рассердилась.

— Я это знаю, милая Ипут, — Тия вздохнула.

— Тия! А как бы ты была счастлива, если бы вышла замуж за того, кого любишь!

— Нет, Ипут! Нам с тобой выберут мужей наши родители. Я совсем не хочу идти в чужой дом.

— Я тоже не хочу! У нас такая мама! И от нее идти к чужой какой-то женщине... Но я еще не скоро стану невестой.

— Как не скоро? Ты моложе на каких-то полтора года.

— Полтора года, но еще сначала ты выйдешь как старшая, до меня очередь не скоро дойдет, — беззаботно ответила Ипут. — Тия! А тебе хочется с ним поговорить вдвоем? Хочешь, я тебе помогу? И никто об этом не будет знать. Может быть, я тоже когда-нибудь влюблюсь, тогда ты мне поможешь.

Тия вспыхнула, борясь с искушением. Ипут прижалась щекой к ее лицу, стараясь ободрить.

— А если кто узнает? — со страхом спросила Тия.

— Никто не будет знать, кроме нас. А знаешь, что я придумала? — И она зашептала ей на ухо свой план. Отзывчивая и шаловливая, младшая была более предприимчивой и смелой.

После обеда Ипут подошла к скульптору.

— Инар! Поправь нам скамейку в беседке.

Инар улыбнулся, блеснув темно-карими глазами, и пошел за ней. В дальнем углу сада, почти у высокой каменной стены, была закрытая беседка. В ней было прохладно и сумрачно. Когда он вошел со своими инструментами, после яркого солнца ему показалось, что кто-то там есть. Инар вздрогнул. В зеленом полусумраке беседки сидела Тия. Он прислонился к столбу, почувствовав слабость в ногах. Она посмотрела на юношу огромными глазами, и была в них печаль, нежность и испуг. Он протянул ей руки. Тия робко коснулась. На мгновение юноша забыл обо всем. Бережным движением он привлек к себе девушку. Ее глаза были так близко, что он видел только их. И почти одновременно губы из сблизились.

— Тия! Если бы я мог бороться за нашу любовь!

— Я люблю тебя, Инар. Но никогда мы не будем вместе.

— Знаю, Тия! Ты для меня невозможна, как звезда.

— Но ты всегда для меня будешь единственным в моем сердце.

За беседкой послышался веселый голос Ипут. Она вошла и тихо зашептала:

— Инар! Принимайся за скамейку, сюда мама идет. Уходи, Тия.